жаль, что я ничего не могу вам предложить. Не знаю свободного места. Ко мне ежедневно обращаются просители; все считают, что я что-то могу сделать. Я был бы счастлив оказать услугу своему другу сэру Роберту Котреллу, будь это в моей власти. Уверяю вас, это не так.
Ричард Свинтон был разочарован – тем более что потратил тридцать шиллингов на наем фаэтона и поддельного грума. Это была часть пяти фунтов, данных баронетом. Просто выброшенные деньги – потраченная наживка, на которую не попалась форель.
Он стоял, не зная, что ответить. Прием как будто закончился – его светлость явно хотел, чтобы он ушел.
Но тут вмешалась неожиданная случайность.
По Парк Лейн проходил эскадрон Колдримского (Второй по старшинству гвардейский полк в Англии. – Прим. перев.) полка. В библиотеке послышался сигнал трубы «удвоить скорость». Его светлость решил посмотреть на перемещение войск, встал с большого кожаного кресла, в котором сидел, и прошел в гостиную, оставив мистера Свинтона в коридоре.
В окно его светлость увидел проходящий эскадрон. Однако смотрел на него недолго. Прямо под собой на мостовой он увидел объект, в сотни раз привлекательней, чем мундиры гвардейцев. В открытом фаэтоне сидела молодая прекрасная леди и держала вожжи – явно ждала вошедшего в дом.
Экипаж стоит перед его домом. Должно быть, отсутствует в нем мистер Свинтон, тот самый приятно выглядящий прочитель, с которым он только что разговаривал.
Проситель, о котором его светлость почти перестал думать, снова был приглашен – на этот раз в гостиную.
– Кстати, мистер Свинтон, – сказал его светлость, – оставьте мне свой адрес. Мне хочется оказать услугу своему другу сэру Роберту; и хотя я не знаю, что смогу вам предложить, однако… Послушайте, эта леди в экипаже внизу. Вы ее знаете?
– Это моя жена, ваша светлость.
– Какая жалость, что вы заставили ее ждать снаружи! Надо было привести ее с собой.
– Милорд, я не решился вам мешать.
– Вздор! Мой дорогой сэр! Леди никогда не может помешать. Ну, оставьте адрес: если что-нибудь подвернется, я о вас не забуду. Я очень хочу услужить Котреллу.
Свинтон оставил адрес и с подобострастным поклоном вышел.
Проезжая по Пикадилли, он рассуждал о том, что экипаж все-таки был нанят не зря.
Он знал характер человека, к которому обратился с прошением.
Глава XLIII
В сельскую местность
Есть только одна страна в мире, где жизнь в сельской местности доставляет наслаждение. Это Англия!
Правда, наслаждение это доступно немногим – только английским джентри. Английский фермер ничего о нем не знает, еще меньше знает работник фермера.
Но жизнь английского сельского джентльмена не оставляет желать ничего лучшего!
Утром его ждет охота или стрельба по дичи – своего рода совершенные занятия, и различающиеся в зависимости от вида дичи. Вечером он садится за обед, лукуллов обед, каким его могут сделать только французские повара, и наслаждается им в обществе самых утонченных мужчин и женщин.
Летом к его услугам экскурсии, пикники, «садовые приемы», а в более пожилом возрасте – игра в крокет и теннис; и все это заканчивается тем же отличным обедом, а иногда и танцами в гостиной под семейную игру на фортепьяно; в особых случаях из ближайшего гарнизона или из штаб-квартиры добровольцев, йоменов и милиции приглашается оркестр.
Здесь не бывает ни шума, ни суматохи – только абсолютное спокойствие и красота. Да и не может быть иначе в обществе, состоящем из цвета Англии, ее дворян и сквайров, которые проводят жизнь в совершенствовании своих достоинств.
Неудивительно, что капитан Мейнард, имевший мало влиятельных друзей, большинство из которых он растерял из-за своих республиканских воззрений, слегка волновался, получив приглашение на такой обед.
Приписка к приглашению сообщала, что его просят провести несколько дней в доме хозяина и принять участие в охоте на куропаток, которая будет проводиться позже.
Приглашение пришло от сэра Джорджа Вернона, из Вернон Холла, Семь Дубов, Кент.
С того дня, как британский флаг, наброшенный на плечи, спас ему жизнь, Мейнард не видел английского баронета. Но по условиям освобождения ему пришлось спешно покинуть Париж и вернуться в столицу Англии, где он с тех пор и находился.
Он не бездельничал . Революция кончилась, ему пришлось отложить саблю, и он взял в руки перо. За лето он написал роман и отдал его издателю. Вскоре роман должен был выйти.
Узнав, что сэр Джордж вернулся на родину, он ему сразу написал и выразил в письме благодарность за помощь.
Однако ему хотелось лично поблагодарить баронета. Положение изменилось: за оказанную им услугу его отблагодарили с избытком; поэтому он колебался принимать старое приглашение – боялся показаться навязчивым. И новое приглашение было для него особенно желательным.
Семь Дубов недалеко от Лондона. Тем не менее поместье расположено в самой спокойной и очаровательной сельской местности, какую только можно найти в графствах Англии, – в замечательном живописном Кенте.
Только в самые последние годы паровозный гудок нарушил тишину глубоких уединенных лощин, протянувшися возле Семи Дубов.
С сердцем, полным счастливых предчувствий, недавний предводитель революционеров ехал по дорогам Кента. Не верхом, а в экипаже, нанятом на железнодорожной станции, который должен отвезти его прямо к семейному поместью Вернонов, расположенному в четырех милях от станции.
Экипаж открытый, день ясный и теплый, местность выглядит прекрасно, брюква позеленела, леса оделись в красно-охряные цвета осенней листвы. Пшеницу уже убрали. Куропатки, еще относительно прирученные, целыми выводками сновали в стерне; а фазаны, число которых уже уменьшилось во время охот, скрывались на окраинах рощ. Можно было думать об отличной предстоящей охоте.
Но Мейнард о ней не думал. Удовльствию от стрельбы по дичи не было места в его мыслях. Его сознание было занято образом прекрасной девушки, которую он впервые увидел на палубе атлантического парохода, а в последний раз – на балконе, выходящем на сады Тюильри: с тех пор он не видел Бланш Вернон.
Но он часто думал о ней. Часто! Ежедневно, ежечасно!
Душа его полна была воспоминаниями, теми случаями, в которых она фигурировала: первый взгляд на нее, сопровождавшимся тем странным предчувствием; ее лицо, отраженное в зеркале кают-компании; эпизод в устье Мерси, который еще больше их сблизил; ее последний взгляд на пристани в Ливерпуле – и наконец последняя беглая встреча, когда его силой грубо уводили под балконом, на котором стояла она.
Именно это воспоминание доставляло ему особую радость. Не потому, что он ее увидел: ее вмешательство спасло его от неминуемой смерти, причем о его судьбе никто бы не узнал. Он понимал, что обязан жизнью влиянию ее отца.
Теперь ему предстоит встретиться лицом к лицу с этим прекрасным молодым созданием – в священных пределах ее семейного круга, с позволения отца, у него будет возможность изучить ее характер, может быть, оказать на него влияние.
Неудивительно, что, рассуждая о таких перспективах, Мейнард не обращал внимания на куропаток, бегавших в стерне, и на фазанов, укрывавшихся в кустах.
Прошло почти два года с тех пор, как он впервые ее увидел. Теперь ей пятнадцать или около того. Тем беглым взгядом, который он успел бросить на балкон, Мейнард отметил, что она стала выше и больше.
Тем лучше, думал он: приближается время, когда он сможет проверить истинность своего
