— Вы там будете завтра.
— Я думаю, такая возможность есть, — вмешался я. — Я позвоню и выясню, что можно сделать.
Я быстро дозвонился до Дженаро, воспользовавшись тактикой Шартелля и узнав о самочувствии телефониста и членов его семьи. Он назначил встречу на половину одиннадцатого.
— Вы с Шартеллем тоже придете? — спросил Дженаро.
— Нет. Я думаю, вы обойдетесь без нас.
— Хорошо. Скажите им, пусть подъезжают к дому Лидера в половине одиннадцатого.
— Отлично, — я повернулся к корреспондентам. — Десять тридцать вас устраивает?
Мамашед ухмыльнулся.
— Слишком уж у тебя все гладко, Пит. Неужели ты можешь так запросто пробиться к Акомоло? «Ренесслейр» и эти парни из Филадельфии не имеют такой возможности.
— Прежде всего, Мамуля, я стараюсь завоевать доверие клиента. А потом мы оба бьемся за победу на выборах, помогая друг другу.
Мамашед осушил бокал и встал.
— Я хочу повидаться с руководителем Информационной службы, а потом уж ехать к Акомоло. Благодарю за выпивку и организацию встречи с вождем. От вас, парни, новостей не дождешься.
— Как и сказал Пит, Мамуля, мы всего лишь консультанты.
Мы пожали друг другу руки. Они пообещали приехать еще раз. Мы ответили, что всегда рады их видеть. На крыльце Мамашед чуть задержался.
— Я бы мог дать большую статью, Клинт. На полном серьезе.
— Если у меня будет материал, ты его получишь.
Мамашед кивнул и спустился по ступенькам. Они забрались в кабину, фургон развернулся, выехал на шоссе и исчез за поворотом.
— Первая волна, — заметил я.
Шартелль кивнул.
— Позвоните Дженаро. Пусть он свяжется с Диокаду и попросит его приехать сюда. Пора планировать кампанию. Нам кое-что понадобится.
— Что именно?
— Маленькие красные, желтые и зеленые указательные флажки. В отделах сбыта такие обычно втыкают в карту, чтобы знать, где находятся коммивояжеры или должны находиться.
— Что-нибудь еще?
— Карта. Самая большая карта Альбертии.
Глава 21
В среду мы поехали в Обахму на встречу с Илем, следуя за «ХК-Е» Джимми Дженаро. На прямых участках покрытого асфальтом шоссе Джимми разгонялся до восьмидесяти миль в час, повороты проходил на шестидесяти. Уильям лишь старался не терять его из виду. Шартелль, как обычно, полулежал, надвинув шляпу на лоб. Изо рта торчала потухшая сигара.
— Вы заметили, что Джимми взял с собой складной велосипед?
— Да.
— Он собирается оставить «ягуар» в государственном поместье, переодеться и поездить по округу.
— Он не боится?
— Нет. Говорит, что это самый спокойный округ.
— На карте слишком много красных и желтых флажков.
— Я думаю, мы начнем менять их на зеленые через неделю или две. Кампания только началась, юноша.
Дженаро привез карту и флажки-указатели в субботу. Художник из министерства информации синей краской обозначил границы избирательных округов и, следуя иногда противоположным указаниям Дженаро и Диокаду, воткнул зеленые флажки в округа, поддерживающие Акомоло, красные — в оппозицию, а желтыми отметил округа, где предстояла борьба за голоса.
Зелени на карте оказалось немного. Шартелль размышлял над ней чуть ли не всю субботу, расспрашивая Диокаду и Дженаро, чем заняты местные политические деятели. Потом я сочинил для них письмо за подписью вождя Акомоло, который призвал своих верных сторонников оторвать задницы от стульев и начать ходить из дома в дом, агитируя за своего кандидата. Диокаду позаботился о том, чтобы письмо перевели на соответствующие диалекты и разослали адресатам.
В воскресенье нам пришлось отказаться от жареных цыплят и орлеанского плова. Весь день мы провели на телефоне. Анна и вдова Клод готовили сэндвичи, которые мы ели, пока доктор Диокаду и Дженаро убеждали партийных боссов на местах не волноваться, втолковывали им, что предатели — мелкая сошка, что они не знали никаких секретов и без них будет даже лучше. Шартелль послал Уильяма на телефонную станцию с конвертом для телефониста Оджара, вложив в него пятифунтовую купюру.
Положив трубку после последнего звонка, Дженаро повернулся к Шартеллю.
— Они уже нервничают, а ведь кампания официально начинается только завтра.
