Тихие рыбы безмолвно останавливались, уступая дорогу. Над головой Железного Человека тускло поблескивала поверхность моря. Уже кончилась полоса прибрежных водорослей, и вода стала синее. Но Железный Человек не замечал всего этого. Он шел вперед и вперед, туда, где темной синью отливала глубина и где, кроме этой глубины, ничего больше не было.
А для сидящих в катере Железный Человек давно уже скрылся.
Толик не оборачивался. Он смотрел вперед. Он крепко держал штурвал, по щекам его катились соленые капли.
Впрочем, это могли быть и брызги. Море, оно ведь тоже соленое.
- Где эта самая черта? - спросил Мишка. - Что-то я ее не вижу.
- Увидишь, - отозвался Толик, вглядываясь вперед. - Я сам ее пока не вижу. Она должна быть очень яркая.
Внезапно Майда забеспокоилась. Она смотрела вперед, в одну точку, и слегка повизгивала. Она видела что-то такое, чего еще не видели ребята. А скорее всего - чувствовала. Ведь собачьи глаза ничуть не зорче человеческих.
Прошло несколько минут, и Толик начал замечать, что море впереди как бы вспухает. И одновременно с этим, как будто выплывая из тумана, за тем местом, где кончалось море, стали возникать неясные очертания города.
Лодка коснулась носом Черты. Вот уже треть лодки за Чертой... Но в ту же секунду за кормой вскипел бурун. Мотор начал работать в обратную сторону. Катер медленно стал сползать с Черты.
И на этот раз Толик сразу же понял, что произошло.
- Он освободился! - закричал Толик. - Мишка, прыгай! Прыгай скорей!..
И Толик, а вслед за ним и Мишка и Майда прыгнули в море.
В воздухе Толик пересек Черту. В глаза ему ударил нестерпимый оранжевый свет, и он на секунду потерял зрение.
Затем Толик услышал громкий скрежет и визг. Послышались возбужденные голоса.
Толик открыл глаза. Они с Мишкой стояли посреди проспекта. В двух шагах от них боком стоял автобус. К окнам прилипли взволнованные лица пассажиров. Из своей кабинки торопливо вылезал шофер. Лицо у него было бледное.
- Вы что делаете, негодяи! - закричал шофер. - Вы откуда взялись?! Ведь на двести метров впереди дорога была свободна!
Шофер взял одной рукой за шиворот Толика, другой - Мишку и тряхнул их как следует. Ребята не сопротивлялись. Ведь не могли же они объяснить, как они очутились на проспекте.
Вокруг собралась толпа. Все обсуждали происшествие.
- Таких задавишь - и отвечать не будешь, - говорил один.
- Совершенно распустили детей, - говорил другой.
- Смотрите, стоят как ни в чем не бывало, - говорил третий.
Толик слушал эти слова и был счастлив. Какие это всё были славные люди. Как замечательно они его ругали. Он всю жизнь слушал бы эту ругань, но наконец у Майды кончилось терпение. Она встала между ребятами и прохожими и зарычала,
Прохожие стали расходиться. И довольно быстро. Гораздо быстрее, чем они собирались.
Лишь шофер стоял посреди мостовой и что-то объяснял подошедшему милиционеру. Затем уехал и шофер вместе со своим автобусом. Милиционер подошел к ребятам.
- Ну что? - сказал он. - Пойдем?
- Обождите минутку, товарищ старшина, - послышался голос с тротуара.
На краю панели стоял толстый доктор из зоопарка. Как обычно, он был увешан кульками и свертками. И, как обычно, толстая улыбка сияла на его толстых губах. Толик взглянул на него и отвернулся. Сейчас ему не очень-то хотелось, чтобы его узнали.
- Отпустите этих ребят, - попросил доктор. - Это замечательные ребята. Они больше не будут так неосторожны. Вот этого мальчика я знаю с самой хорошей стороны. Видите ли... меня часто толкают. Но дело не в этом. Однажды я рассыпал свертки, и он сразу же бросился ко мне на помощь. До этого я не видел ни одного мальчика, который бросился бы ко мне на помощь.
Милиционер с сомнением покачал головой.
- Сегодня я их отпущу, а завтра они снова под автобус полезут.
- Не полезут. Уверяю вас, не полезут. Я же, со своей стороны, приглашаю вас в зоопарк. И приводите своих детей. Я им покажу слона совершенно бесплатно.
- Мне, гражданин, бесплатных слонов не нужно, - сказал милиционер. Но тем не менее козырнул доктору и, отвернувшись, зашагал вдоль тротуара.
- Ну, а теперь бегите домой, - сказал доктор, обращаясь к ребятам, в том числе и к Толику, который все еще стоял отвернувшись.
- Спасибо, - сказал Мишка.
А Толик ничего не сказал. Он боялся, что его узнают по голосу.
Через несколько минут ребята уже стояли у своего дома. Они нерешительно поглядывали на свои окна, но не трогались с места. Они никак не могли придумать, чем объяснить свое отсутствие. Теперь, когда не осталось ни одной спички, ничего доказать было уже невозможно.
- Эх, если бы была хоть одна спичка, - вздохнул Толик. - Пускай самая последняя. И никаких спичек мне вовсе больше не надо.
- Да, сейчас бы она не помешала, - согласился Мишка.
Но спички не было.
Толик медленно поднимался по лестнице. Если наверху хлопала дверь, он вздрагивал и замирал, стараясь по звуку шагов угадать: не спускаются ли это мама или папа. Толик боялся возвращаться.
После того, что произошло у Мишки дома, Толик мог представить себе, что его ожидает. Толик сам вызвался идти сначала к Мишке. Но от этого лучше не вышло. Вышло хуже. Толику даже и рта не дали раскрыть, чтобы заступиться за Мишку. Да и рот открывать было особенно незачем. Ведь объяснить все равно ничего нельзя. Чем больше объясняешь, тем, выходит, больше врешь.
Мишку, конечно, оставили дома. Толику пришлось идти одному.
У двери Толик долго стоял, не решаясь нажать кнопку. Снизу послышались шаги. Поднималась соседка по площадке. Увидев Толика, она ахнула, и Толик судорожно ткнул кнопку звонка, чтобы не пускаться в разговоры еще и с соседкой.
Дверь отворилась сразу. На пороге стоял папа. Толик не сразу узнал его. Папа был бледный, худой и весь заросший щетиной. При виде Толика папа побледнел еще больше. У него затряслись губы.
Но самое страшное было то, что папа сказал каким-то чужим и очень тихим голосом:
- Толик? Ты пришел?
У Толика сразу пересохло горло. Он не мог даже шевельнуть языком.
- Ну, проходи... Что же ты стоишь? - тем же голосом сказал папа.
Толик вошел и остановился в передней.
И тут из комнаты вышла мама. Увидев Толика, мама ахнула и бросилась к нему. Она не говорила ничего. Она схватила Толика и стала его целовать, и смеяться, и плакать. А папа как-то очень аккуратно закрыл дверь и медленно, держась рукой за сердце, прошел в комнату.
Мамины поцелуи пахли лекарством. И во всей квартире стоял аптечный запах. И вещи были разбросаны повсюду, как перед отъездом на дачу.
Внезапно мама отпустила Толика и бросилась на кухню. Слышно было, как там яростно загрохотали кастрюли и сковородки. Затем что-то упало на пол. Со звоном разлетелись осколки. Мама выбежала из кухни и опять бросилась целовать Толика.
- Мама, - дрожащим голосом сказал Толик. - Мама, я больше не буду. Не сердись, пожалуйста. Мама всплеснула руками.
- Как же я могу на тебя сердиться! Это ты на меня не сердись, что я так за тебя волновалась...
Не договорив, мама отпустила Толика и побежала к телефону. Она набрала номер и закричала в трубку:
- Женя! Женечка, Толик пришел! Да! Да! Здоровый, здоровый...
Дядя Женя был маминым братом. Наверное, он что-то сказал маме, потому что она закричала в трубку очень сердито:
- Ты с ума сошел! Разве можно пороть Толика! Толика! Он ведь у меня самый умный и самый послушный!
И лишь сейчас Толик понял, что он натворил. Да, он вернулся домой. Он даже помог освободить Мишку. Но мама осталась прежней. Это была не его мама. И он сам сделал ее такой.
Все клюшки и мячи в мире, все хоккейные победы отдал бы сейчас Толик за одну спичку. Но спички не было.
Толик осторожно открыл дверь в комнату. Папа сидел на диване, обхватив руками голову. Таким видел его Толик в тот день, когда они расстались. Ничего не изменилось. Совсем ничего!
- Папа... - сказал Толик. - Папа...
- Что? - сказал папа, не отнимая от головы рук.
- Папа, я тебе все расскажу. Все, все! Самое честное слово! Я тебя тогда не обманывал. Ты можешь спросить у Мишки...
- Хорошо, - глухо сказал папа, - я спрошу... Потом...
Толик сел рядом с папой. Но папа был как каменный. И тогда Толик лег на диван и заплакал. Он старался плакать тихо, но у него это не получалось. Слез было слишком много.
Толик почувствовал, как на его спину опустилась теплая папина рука. Эта рука легонько похлопывала его, и Толик слышал папин глухой голос:
- Толик... успокойся, старик. Ну, извини... Ведь это я довел тебя до этого. Я бы не ушел тогда, если бы знал... Ты прости меня, старик...
Толик уткнулся в диван и заплакал еще сильнее. Что-то больно укололо его в нос, и Толик нарочно прижался лицом крепче, чтобы ему было еще больнее. Может быть, этой болью он хоть немного искупит свою вину. Но распухший нос Толика отказывался терпеть. Пришлось немного отодвинуться. Толик приоткрыл один глаз и увидел спичку.
Она лежала между сиденьем и спинкой дивана. Как раз на том месте, куда папа швырнул коробок в тот злополучный день,
Толик вскочил на ноги. Он взмахнул рукой и накрыл спичку ладонью, как муху, словно боялся, что она улетит от него.
Папа с удивлением смотрел на Толика.
Толик улыбнулся сквозь слезы и стремглав бросился в ванную.
- Толик, ты куда? - тревожно спросил папа. Но сейчас Толику было не до объяснений. Он влетел в ванную, переломил спичку и сказал:
- Ничего мне не надо. Пускай будет как раньше. И у Мишки - тоже.
Толик осторожно выглянул из ванной. На пороге кухни стояла мама.
