Три. Совсем несмышленый малыш, едва ли способный понять, что произошло. От тоски у Аманды заныло в груди.
— Сколько семей ты переменил? Ведь иногда люди берут детей на время, чтобы поправить свое финансовое положение.
— Знаю. После первых шести я сбился со счета. — Он забросил камень в озеро, и тот с громким всплеском шлепнулся в воду. Пошла рябь, у противоположного берега затанцевал тростник. — Да это и неважно. Одни казались симпатичными, другие не очень. Со временем они все стали на одно лицо.
Аманда не сознавала, что плачет, пока слеза не упала на обертку сэндвича. Быть может, раньше, когда у нее не было Бартоломью, ее бы не пронзила такая острая боль при мысли, что маленького мальчика бросили на произвол судьбы и ему самому пришлось стоять за себя… Аманда вытерла мокрые щеки и взглянула на жесткий профиль Чейза.
— Ты что-то притихла, Аманда. Уже готовишься подхватить парня и удрать в Нью-Йорк? — Он повернулся к ней лицом. — Правильно? Ты… О, черт! — Он молнией вскочил на ноги и навис над ней. — Чего это ты так разнюнилась, крошка? Перестань меня жалеть, слышишь?
— Это не жалость! Мне ужасно стыдно, что я так настойчиво охотилась за деталями из жизни твоей семьи, и…
— И в мое досье ты добавила страничку сожаления, — хмуро перебил он. — Маленькая богатая девочка пожалела подкидыша. Я проживу без твоих слез!
Бартоломью начал плакать.
— А как насчет его слез? — Аманда подхватила малыша на руки и встала. — Если тебе так хочется побыть отцом, почему бы не позаботиться о плачущем ребенке, а? Разбушевался насчет жалости — и разбудил его. Так пожалей немножко малыша, который хотел всего лишь капельку поспать!
Чейз вытаращил на нее глаза, выражение его лица предвещало грозу. Бартоломью кричал все громче. И он перевел взгляд на всхлипывающего кроху.
— Да, он ни в чем не виноват. Иди сюда, парень. — Голос Чейза прозвучал хрипло, но ласково. Аманда ослабила руки и позволила забрать ребенка.
— Эй, Бартоломью, — забормотал Чейз, прижимая мальчика к голой груди. — Успокойся, приятель. Мы что-нибудь придумаем.
Бартоломью чуть притих.
— Вот и умница. Послушай, парень, Бартоломью слишком длинное имя для такого маленького человечка. А что, если я буду звать тебя Барт?
Малыш потерся носом о голое плечо Чейза. Аманда смотрела на них, и сердце ее раскалывалось пополам.
— Я с удовольствием буду привозить его в Аризону так часто, как смогу, — убитым голосом прошептала она.
— Правильно. Может, тебе я и не нужен, а вот ему нужен, — произнес Чейз, бросив на нее безразличный взгляд.
Мне ты тоже нужен, подумала Аманда. Но как такое сказать? Он наверняка не поверит.
— Теперь, когда мы все обговорили, лучше поторопиться, чтобы ты успела на ночной рейс. Это даст нам обоим возможность остыть, прежде чем мы снова увидим друг друга.
— По-моему, ты прав. — В горле стоял ком, и Аманда едва могла говорить.
На мгновение их взгляды встретились, а потом Чейз снова занялся сыном.
— Послушай, Барт, когда ты последний раз был на рыбалке? Пойдем, я покажу тебе большую рыбину. — Он повернулся и зашагал к озеру. — Когда ты сможешь держать удочку, приятель, мы с тобой, ты и я, потрясающе проведем здесь время. Ранним утром туг очень красиво. Ты любишь рано вставать? Я люблю.
У Аманды свело живот, и она плюхнулась на камень. На фоне озера Бартоломью и Чейз представляли идиллическую картину: загорелый мускулистый отец склонился над водой, легко удерживая своего крохотного сына. Бартоломью восторженно машет ручонками, шлепает ими по воде, а солнце превращает капли в разлетающиеся по поверхности озера искры. Удивительно красивое зрелище! И похоже, Чейз опустил занавес, тем самым не позволяя ей участвовать в их веселье…
В полном молчании они собрали вещи и отправились домой. Аманда не могла придумать фразы, какая, не была бы истолкована Чейзом как жалость к его горькому детству. Ей не нравилось предложение регулярно приезжать в Аризону — теперь она твердо знала, что в их отношениях ей хочется большего. А Чейз решил, что ее колебания означают, будто она не желает иметь с ним ничего общего, и потому выкинул ее из своего сердца.
Видимо, он привык отказываться от эмоциональных привязанностей, мысленно рассуждала Аманда. Как иначе прожить мальчишке, которому доводилось то и дело переходить из одной семьи, взявшей его на воспитание, в другую? А у нее еще хватало совести скулить, что отец любил ее меньше, чем ей бы того хотелось! Чейз наверняка охотно поменялся бы с ней местами.
Долгое возвращение на ранчо дало Аманде возможность хорошенько подумать. И мысли приходили совсем не обнадеживающие. Она болезненно сморщилась, вспомнив, что еще совсем недавно собиралась отнять у Чейза сына, который теперь, будто маленький индеец, доверчиво ехал у него на спине. Когда они осторожно передвигались по каньону, Аманда, словно проснувшись, поняла, что в большинстве случаев отнять у мужчины ребенка — несправедлива. Но особенно несправедливо поступить так с человеком, никогда не имевшим семьи. Теперь она понимала, что Чейз избегал привязанностей, поскольку не верил, что люди будут до конца честны в отношениях. И тем больше честности он требует от себя в отношении к родному сыну. Во всяком случае, она выполнит свою часть договоренности и даст возможность отцу и сыну видеться как можно чаще. Чего бы ей это ни стоило. Нельзя больше обманывать себя — она по-настоящему влюбилась в мужчину, который не верит, что такое бывает.
До дома оставалось не больше мили, когда они услышали вой сирены.
