понимал это, и вместо того, чтобы помогать и поощрять соседей в осуществлении их зловещего замысла, ему бы следовало приложить все силы к тому, чтобы удержать их от этого шага.
Ну, какой же он был глупец! Сам же дал им основания подумать, что метаморфоза практически завершена, и потому они настолько уверовали в себя и свои методы, что больше ничего не стали предпринимать. Вместо того, чтобы поступать так, как он по своей наивности поступал, ему следовало дать им понять, что придется еще немало потрудиться, прежде чем можно будет посчитать свою цель достигнутой. Не так-то просто сделать из Трелковского Симону Шуле, и он докажет им это, причем весьма скоро!
Он удалил с лица остатки косметики, переоделся в свою нормальную одежду и вышел из квартиры. Случайно ли было то, что в тот самый момент, когда он проходил мимо квартиры месье Зая, тот открывал свою дверь? Домовладелец раздраженно глянул на него и покачал пальцем, очевидно, давая понять, что хотел бы поговорить с ним.
- Скажите, месье Трелковский, - сказал он, - вы помните те условия, на которых я согласился сдать вам эту квартиру?
Трелковскому стоило больших усилий не бросить прямо в лицо домовладельцу обвинения во всех совершенных им преступлениях. Однако он все же сдержался и довольно любезно проговорил:
- Разумеется, месье Зай, я все помню. А почему вы спрашиваете?
- Вы помните, что я говорил насчет животных - кошек, собак, вообще, любых животных?
- Конечно.
- И что я говорил про игру на музыкальных инструментах...
- Я все отлично помню, месье Зай.
- А что я говорил насчет женщин, это вы тоже помните?
- Конечно. На этом вы настаивали особо.
- Почему же в таком случае вы приводите к себе в квартиру женщин?
- Но у меня в квартире не бывала ни одна женщина!
- Не пытайтесь уйти от ответа, - рявкнул домовладелец. - Я знаю, что говорю. Когда я не так давно проходил мимо вашей квартиры, то своими собственными ушами слышал, как вы разговаривали с какой-то женщиной. И теперь вы пытаетесь это отрицать!?
Трелковский был ошеломлен, попросту сражен. Неужели весь этот заговор был направлен лишь на то, чтобы выселить его из этой квартиры? Нет, конечно же, нет - в их планы входило нечто гораздо большее, нежели только это. Но в таком случае, чего же сейчас добивается от него хозяин?
Он покачал головой.
- Извините, месье Зай, но вы ошиблись. В моей квартире не было никакой женщины. Возможно, я просто пел; сейчас я уже не помню.
- Это тоже ненамного лучше, - ядовито заметил домовладелец. - Но я определенно слышал женский голос.
Трелковскому вновь пришлось напрячь силы, чтобы сдержаться и не залить этому человеку, что он полностью в курсе их планов. Впрочем, сейчас это далось ему несколько легче - все же сказывался некоторый навык.
- Любой может ошибаться, месье Зай, - сказал он. - Лично я бы никогда не пошел на нарушение установленных вами правил и не привел бы к себе в квартиру женщину. Возможно, вы просто спутали и подумали, что голос доносится из моей квартиры, тогда как на самом деле он звучал с лестницы или из какой-то другой комнаты. Акустика в старых домах подчас выкидывает довольно странные фортели!
С этими словами он повернулся к домовладельцу спиной и пошел по лестнице вниз, мысленно поздравляя себя с таким достойным ответом, особенно с его завершающей частью.
Коль скоро месье Зай вздумал играть в игры, он покажет ему, что также знаком с их правилами! Сейчас, в эту самую минуту, он, несомненно, был готов объявить всем остальным, что жертва еще не вполне готова для эшафота. Таким образом, он, Трелковский, получал некоторую передышку.
Он перешел на другую сторону улицы и заглянул в кафе.
Официант кивнул ему и, не дожидаясь заказа и вообще ни о чем не спрашивая, принес чашку шоколада и два бисквита.
Трелковский хранил полное молчание, дожидаясь того момента, когда все это окажется перед ним на столике, и лишь после этого заявил, что хотел бы выпить чашку кофе.
Официант изумленно уставился на него.
- Но... - он сделал легкий жест в сторону чашки, - вы сегодня не хотите шоколад?
- Нет, - твердо произнес Трелковский. - Я же сказал, что хочу выпить чашку кофе.
Официант подошел к сидевшему за кассовым аппаратом владельцу кафе и стал о чем-то с ним совещаться. Трелковскому не было слышно содержание их разговора, однако можно было заметить, что оба то и дело поглядывают в его сторону. Наконец, официант подошел к нему снова; вид у него был явно раздраженный.
- Извините, - сказал он, - но кофейный автомат вышел из строя. Вы уверены, что не хотите шоколад?
- Я хотел выпить кофе, - проговорил Трелковский, - но, коль скоро это, похоже, не удастся сделать, принесите мне бокал красного вина. 'Галуаз', насколько я понимаю, у вас тоже нет?
Официант покачал головой и пробормотал что-то насчет того, что эта марка сигарет у них вроде бы кончилась.
Трелковский медленно, с подчеркнутым смакованием выпил вино, после чего снова поднялся к себе в квартиру.
На следующее утро он обнаружил в почтовом ящике повестку, приглашавшую его явиться в местное отделение полиции. Он полагал, что вызов имеет какое-то отношение к краже в его квартире, однако старший инспектор сразу же развеял его сомнения.
- На вас поступило несколько жалоб, - гаркнул он с ходу, не утруждая себя какими-либо преамбулами или приветствиями.
- Жалоб? - Это было нечто, к чему Трелковский оказался явно не готов.
- Да, и не надо так изумленно смотреть на меня. Мне, месье Трелковский, порядочно рассказали про ваше поведение. Даже больше, чем следовало бы. Похоже на то, что вы совершенно не даете людям возможности отдохнуть, причем делаете это чуть ли не каждую ночь.
- Бог мой, - промямлил Трелковский. - Извините, господин старший инспектор, но вы меня действительно удивили. Мне лично никто не сказал по этому поводу ни слова, а кроме того, у меня никогда не было привычки шуметь по ночам. Я каждый день хожу на работу, а утром мне приходится рано вставать. Друзей у меня совсем мало, да и дома я не устраиваю никаких вечеринок. Так что вы и вправду немало удивили меня. Более того, я просто поражен.
- Возможно, - старший инспектор пожал плечами, - однако это меня не интересует. Мне известно лишь то, что на вас поступили жалобы за шум, который вы подняли сегодня ночью в вашей квартире. Я поставлен законом следить за порядком во вверенном мне районе, а потому скажу вам - раз и навсегда: чем бы вы там ни занимались по ночам, месье Трелковский, прекратите это, причем немедленно. Кстати, Трелковский - это что, русская фамилия?
- Да, наверное, пожалуй... - пробормотал Трелковский.
- Так вы что, русский? Вы натурализовавшийся гражданин?
- Нет, я родился во Франции.
- И в армии служили?
- Меня демобилизовали из-за несчастного случая.
- Можно взглянуть на ваши документы?
Трелковский извлек из бумажника карточку, и старший инспектор принялся внимательно ее разглядывать. Когда он возвращал ее назад, по его лицу можно было догадаться, что он рассчитывал обнаружить в ней нечто явно подозрительное.
- Небрежно вы как-то с личными документами обращаетесь, - буркнул он. Вон, даже уголок надорван.
Трелковский скорбно улыбнулся, полагая, что это будет воспринято как разновидность извинения.
