'Построение' (религия, пополнение культурофонда) + 'Движение' (прогресс, улучшение общественных отношений).
(НЕЧТО ПОСЛЕ ЧЕЛОВЕКА) = Животное + Разум + ?
- Василий Памфнутиевич, - тихо спросил я, - какова истинная цель Кружка?
- Борьба против застывания, - тихо ответил он. - А то люди приходят к любви и пребывают в любви и застывают в любви.
Глава восьмая и последняя
Я заболел.
Может я и акклиматизировался, но на время, а долго жить мне здесь нельзя. И вообще, всегда надо возвращаться домой вовремя.
Но постиг премудрость эту я только теперь, когда заболел - и не то чтобы заболел, но во всяком случае абсолютно здоровым себя не чувствовал. Есть не хотелось, по телу разлилась сухая лень и все утро пролежал одетым на заправленной постели. Где-то в районе обеда впал в неглубокую дрему и тут то ли сновидение приключилось, то ли из-за перегородки с соседним номером послышалась ясно различимая человеческая речь. Говорили двое.
- Хе-хе. Что теперь скажешь?
- Сам знаешь. Эксперимент окончен.
- Давай еще раз подчеркнем его результаты, чтобы осознать и уложить их в памяти.
- Первое и основное - испытания он не выдержал.
- Как! А разве... А я думал...
- Стоп! Ты судишь по первоначально разработанному плану. Сейчас-то я уже могу тебе рассказать, что план был изменен и знали о новом плане всего четыре человека. К концу недели завершится повторная обработка информации и Маслим посвятит тебя во все детали проведенной операции. Уверяю, материала для твоей диссертации будет предостаточно!
- Ох, еще с Королем объясняться!
- Маслим все уладит. А слепок пациента отправим в музей Института.
- А скажи же, непросто было все разработать и технически исполнить за короткое время.
- Ага. Знаешь, я что сейчас подумал. Вещь, произведенная человеком будет совершенна, когда производивший ее был счастлив. Или не так?..
Я с запозданием подумал, что могли разговаривать о... и открыл глаза. Беседа сразу прервалась. Все- таки может во сне? - с надеждой подумал я.
За стеной вдруг бухнуло. Раздалась дробь тысяч мелких осколков что-то вроде того, что упало полстены или, по крайней мере, отвалился большой кусок штукатурки. После некоторого затишья из-за стены с соседним номером, откуда, я думал было, слышалась мне беседа, донеслись бубнящие голоса, топот ног, ощущаемый всем телом, потом там, что ли, стали пинать пустые картонные коробки, проволочили, скрипя по полу железными колесиками, тяжеленную кровать, а напоследок в два скребка стали елозить стену, с жутчайшим скрипом сдирая с нее старые обои.
'Ремонт, наверное', - подумал я.
Тут в дверь комнаты громко протарабанили.
- Приветствую вас! - бодро поздоровался принц Ништяк. - Небось строители мешают?
- Ох, да!.. Малость.
- Это черти из кооператива 'Нерукотвор', все экспериментируют. А помнишь на мои опыты очередь записывалась? Так из первых сорока мест они двадцать пять забили.
- И что?
- Сам факт любопытен.
- Но мы заболтались. Федя, я ж зашел тебя к Королю на прием пригласить.
- Сейчас?
- Ага.
Я вскочил с кровати и хотел кивнуть что всегда готов, но едва смог это сделать. У каждого свои болезни, которые проявляются в свое время. Как мог я скрыл болезненное состояние от Ништяка гнилой улыбкой, а он по рассеянности гения ничего не заметил.
А в тронном зале уже собирался высший свет и хотя Короля еще не было, все держались торжественно, от предыдущей скованности не осталось и следа. То ли мероприятие было другое.
- Дружище! - воскликнул мне бывший тут же пан Говорухин. - Сколько лет и зим!
- Ты чего не пришел вчера на Встречу? - сердито спросил его принц.
- А мне ленцаво!
- Что-что?
- Ленцаво. От слова лень - лениво, ленца - ...
- А ты русский язык?
- В совершенстве!
Тут мы разом обернулись. К нам приближался безразмерный Дегустатор Порфирий и я увидел, что за его толстопузой представительностью прячется болезнь и мне его стало жалко.
- О, вы уже не ругаетесь промеж собою, наверное компромат нашли, поздоровался он.
- Что?
- Я что-то не так сказал? Компромисс.
- Компромат.
- Мм, - он задумчиво пожевал губами. - Нет, я не мог так сказать. Все правильно.
Он отошел и стал обиженно перетекать от стены к стене Тронного зала. Не успели мы продолжить прерванный разговор, как заорал трубным голосом глашатай:
- Его Величество Король Руслан Первый. Ее Величество Королева Татьяна.
Забарабанили барабаны. Дирижер, весьма походящий на Фигаро, взбежал на подиум, где ютился оркестрик, встал в позу жука-богомола перед самым носом домбры и вдруг ткнул палочкой в сторону ударных. Воцарила необычайная тишина. И все услышали доносящийся из коридора кокетливый цокоток каблуков и шарканье тапочек о паркет, дирижер повернул туда голову, мы вслед за ним и в пик всеобщего напряжения увидели:
Король отдернул шторину и ввел под руку Королеву.
- Здрасти, - скромно поздоровался он и тут грянул оркестр. Все смешалось в искусном шуме - и альты и контрабас.
Король капризно замахал руками.
- Ну хватит, хватит... церемониться. Тихо. Считайте вечер подведения итогов начавшимся. Что шепчет небо, звездочет?
Придворный Астролог сделал шаг вперед.
- Ваше Величество, разве небо может помешать тому, что вы сами решите?
Король сверкнул очами, он чего-то другого ожидал от Астролога, а теперь без подсказки оказался беспомощен. Он заюлил на троне и - скорее к Королеве.
- Душечка, я забыл что дальше надо.
Татьяна шепнула ему.
- Не помню... Ах, да, ну как я забыл, меня же просили. Душечка, ты мой гений! Что бы я без тебя делал.
Король полез лобызаться.
- Милый, ну здесь же народ.
- Какой народ? Ах, этот самый!
Он выпятил грудь колесом, повел глазами по толпе и вдруг остановил взор на мне.
- Феодос Никанорыч, на минутку можно побеспокоить?
Я вышел из притихшей толпы и поплелся к трону, но не успел еще дойти, как Король сорвался с места, подскочил и стал горячо, двумя руками трясти и жать мою руку.
- Прости меня, сам знаешь, благородное сердце все простит. Склероз, стерва, замучил - думаешь легко годами на этом стуле сидеть! Нет, ты думаешь легко? А ты молодчага, Никанорыч, не зря я в тебя верил.
Я знал, что он не так искренен, каким хотел казаться и все его слова пропускал мимо ушей. Да и голова заболела. Наконец, он выдохся и, пятясь, вновь водрузился на трон.
- Господин Феодосий, мой супруг приносит щедрые королевские извинения за ту нечестность, с которой
