это так.
Только один день многие нет-нет, да и вспоминали о том, что Ризы Прайд не стало, а уже назавтра все о ней почти забыли. Даже Равиль Прайд был слишком занят, чтобы задумываться о том, благодаря кому он, собственно, оказался на этом сулящем только одни хлопоты новом посту.
XIV
Центр образования и научных исследований
Айронхолд-Сити
Айронхолд
Кластер Керенского
Пространство Кланов
19 февраля 3060 года
Этьен Бальзак никогда не повышал голоса. Собственно, начальнику касты ученых Клана Нефритового Сокола и не нужно было этим заниматься. За него это могли сделать подчиненные.
Когда Бальзак нагнулся поближе к Пери Уотсон, ей показалось, будто от него донесся едва заметный душок, слабый запах химикатов.
– Эти дети – не ваша забота, так же как и любой другой проект, к которому вы не откомандированы.
Бальзак раздался вширь еще сильнее с момента их последней встречи и стал бледнее обычного – возможно, потому, что редко выходил из Центра образования и научных исследований. Большую часть времени Бальзак проводил в своем рабочем кабинете или в своей квартире неподалеку от него, изучая проекты, над осуществлением которых трудилась каста ученых, одновременно изыскивая дополнительные возможности для упрочения своей власти.
– При всем к вам уважении, я все же считаю, что это моя забота, – сказала Пери. – Генетические материалы Эйдена Прайда не должны использоваться не по назначению, и я полагаю…
– Довольно, Пери Уотсон. Не понимаю, почему вам везде мерещатся заговоры. Ученые разных Кланов не взаимодействуют друг с другом по целому ряду секретных проектов. Мы мало контактируем. Да и то только с целью обмена полезной информацией на открытых симпозиумах. Все наши открытия, которые могут быть полезными для всех Кланов, доступны всем. Ученые Нефритового Сокола работают на благо детей Керенского. Вот и все. Кстати, я понимаю ваше молчание как акт неповиновения.
Он относится к своему руководящему положению слишком серьезно, – подумала Пери. – Даже его кабинет отражает это. Все на своем месте. Письменные принадлежности, расположенные в строгом порядке. На стене соответствующие моменту исторические голограммы. Мебель, больше отвечающая аскетическим запросам воинов…
– Это не есть неповиновение, Генерал-Ученый. Если бы я не была преданной моему Клану научной единицей, то не сидела бы здесь. Как ученый я желаю продолжать служить Соколу. В данный момент я без работы, провожу собственные изыскания, поэтому официально прошу начальство приписать меня к Учебному Центру сиб-группы 111.
Бальзак отвернулся, возвращаясь к своей аккуратной полированной конторке.
– В просьбе отказано. Вы свободны.
Пери отметила про себя агрессивность тона Бальзака. Этот человек был слишком напыщенным, чтобы не сказать больше.
– Какое задание вы бы предложили?
– Вам известны соответствующие каналы. Воспользуйтесь ими.
– Я думала, что…
– Вы ошиблись, – отрезал Бальзак. – Повторяю, вы свободны. Если мне придется повторить это еще раз, то вы будете выпровожены в сопровождении охраны, Пери Уотсон.
– Хорошо, – ответила Пери, понимая, что у нее нет другого выбора.
После того как она ушла, Бальзак долго о чем-то думал, невидящим взглядом уставившись на картину, где была изображена битва при Токкайдо.
Замысел художника состоял в том, чтобы передать напряжение последних мгновений битвы с участием Эйдена Прайда, – той самой битвы, после которой он получил официальный статус героя Клана Нефритового Сокола.
Бальзак сомневался в том, что все выглядело именно так, как это изобразил художник – Эйден Прайд в своем «Лесном Волке», лупящий в белый свет как в копеечку голубыми лучами лазеров и окруженный штабелями поломанных вражеских боевых роботов, выглядел довольно глупо.
Что-то в его «Лесном Волке» было преувеличенным. Машина была чуточку выше и немножечко шире, чем нужно, и вообще…
Ну что же, такова авторская концепция, решил Бальзак и, включив переговорное устройство, вызвал начальника своей охраны Олана.
Высокий и худой Олан стоял по стойке «вольно» перед Бальзаком. Даже в накрахмаленной строевой форме внешний вид этого человека не внушал доверия. Что ж, он действительно какое-то время был бандитом.
– Вам надо будет провести еще один акт нейтрализации, Олан. Я хотел бы, чтобы вы выбрали для этого двоих самых лучших ваших людей.
Олан кивнул. Обычно он помалкивал, а если и говорил, то очень кратко.
– Объект? – спросил он.
– Пери Уотсон.
– Та, что только что вышла…
– Да. Но запомните: ни я, ни каста ученых вообще не должна быть замешана в этом деле. Я думаю, что исполнителям не стоит брать с собой документы – на тот случай, если что-нибудь пойдет не так.
– Естественно.
– Готовьтесь тщательно, но выполняйте поскорее.
– Слушаюсь.
– Можете идти.
Олан молча поклонился и вышел.
Пару секунд Бальзак сожалел о необходимости произвести эту нейтрализацию, но вскоре возвратился к своим обычным служебным обязанностям – тщательной экспертизе научных работ и встречам с учеными, работающими над различными проектами. Погружение в работу было для него лучшим средством избавиться от нежелательных мыслей, и к концу дня он совсем позабыл о Пери Уотсон.
Умение расставлять все по полочкам было главным коньком Главного Ученого, помогло ему посредством подковерной борьбы добиться своего поста и помогало жить дальше.
Мало кому из его предшественников удавалось оставаться пожизненно на этом посту. Бальзак давно понял, что в касте ученых добиться успеха можно только интригами, и в этом ему теперь не было равных – настолько, что едва ли кто-нибудь когда-нибудь мог уличить его в нечестности.
И все же эта Пери Уотсон раскусила его, и, когда Бальзак это понял, женщине был вынесен приговор.
XV
Арена схваток за родовое имя
Айронхолд
Кластер Керенского
Пространство Кланов
26 февраля 3060 года
Джоанна не находила себе места, наблюдая за концовкой Большой Свалки.
Хоть ей было и не очень интересно, но что поделать – Большая Свалка была начальным этапом состязаний за родовое имя Дома Прайда. Существовала вероятность, что Диана могла встретиться в бою на одном из этапов с победителем Свалки. А Джоанна считала, что чем больше знаешь о возможных соперниках, тем лучше.
В основном Большая Свалка не соответствовала своему громкому названию – по крайней мере, на наметанный глаз Джоанны. Как бывшему сокольничему ей с первого взгляда были видны все недостатки
