анархии, она надвигается неумолимо, как ночь. Разве каждый день с утра до вечера не продаются - и нарасхват! - десятки и сотни тысяч экземпляров мятежных изданий? Разве в этих изданиях не раздаются оглушительные воззвания к гражданской войне? Разве подонки общества, чернь, как и трудящийся класс, не призываются к поголовному вооружению? Разве это вооружение не идет с лихорадочной быстротой?
'В последний страшный час обыватель окажется в положении цыпленка, которого ловит повар с ножом в руке. Безоружные граждане должны будут отдать себя в руки завоевателей и, если бы даже захотели оказать поддержку прежней власти, не будут иметь для этого никакой возможности.
'Признаки катастрофы слишком явственны, чтобы предаваться бездействию. После амнистии она усилилась целыми сотнями фанатиков, закаленных в революционном опыте. Эта партия ведет себя, как решающая сила, и с каждым днем все больше людей, которые верят в нее. Революционное правительство, как некогда конвент, уже рассылает открыто своих комиссаров в провинцию и не стесняясь говорит о способах вооруженной борьбы. Это уже не подпольная деятельность: наоборот, подпольною начинает казаться работа старой власти, оробевшей и растерявшейся. Мы ее не видим, этой работы, тогда как анархия уже считает излишним прятаться. Вы скажете - у правительства пушки. Да, пока, пока они не нужны. Но в нужный момент кто поручится, что наэлектризованная стотысячная толпа не завладеет пушками? Или сами пушкари не встретят толпу с объятиями? Будто ничего подобного в истории не случалось, и даже не далее, как вчера?'.
Каналья извивается в судорогах страха, как бес перед крестом. Выхода, спасенья!
Главная сила анархии, конечно, в бездействии правительства. Правительство, к действию!
Революция говорит речи, которые зажигают сердца, - закрыть ей уста острожным замком!
Революция печатает газеты, в которых царит великая правда, - вырвать у нее станки, отрубить ей правую руку по локоть!
Революция защищает свою героическую грудь от штыков и ножей разбойничьей реакции, - обезоружить ее, связать ее по рукам и по ногам, опрокинуть ее навзничь и наступить на нее казацким сапогом!
Эй, палачи, за работу!
'Начало' N 7, 20 ноября (3 декабря) 1905 г.
ЛИБЕРАЛЫ БЬЮТ ОТБОЙ
'Право' подводит итоги земского съезда*255. Оказывается, что контр-революционная позиция, занятая помещичьим и индустриальным либерализмом под давлением аграрной революции и забастовочной 'анархии', представляет собою чистейшее и притом временное 'недоразумение'. Правда, съезд высказался за необходимость отмежевания от крайних партий. Но
'...не говоря уже о том, - толкует 'Право', - что в действительности сами крайние партии плетутся в хвосте движения и, стараясь перекричать друг друга, лишь делают вид, что идут во главе его - не говоря об этом, очевидно, что только наступившее смятение заставило забыть, что вся деятельность съездов является одним из составных элементов революционного движения, что в частности, напр., 9 января произошло увенчание здания, заложенного 6 ноября'.
'Крайние партии плетутся в хвосте движения'. Что это значит? Это только значит, что стихийная работа революции, поднимающая массы из азиатского варварства, обгоняет нашу организующую и просветляющую деятельность. А это означает, что те политические идеи, которые мы несли в подполье революционеры из 'Права' туда не спускались с 'вершин' добровольного либерально-литературного рабства! - что эти идеи, разрозненные, разбитые, в осколках проникали гораздо дальше кругов нашего непосредственного воздействия и поднимали революционную стихию. Это неизбежно, - и свидетельствует не о слабости революционных партий, а лишь о могуществе самой революции.
'Земский съезд - элемент революционного движения', '9 января лишь увенчалось здание, заложенное 6 ноября'.
Левое крыло демократии говорило в свое время, что 6 ноября было лишь увенчание здания, заложенного 15 июля. И в этом утверждении была такая же маленькая, относительная правда, как и в утверждении 'Права'.
Земский съезд дал толчок демократии; ее банкеты ускорили момент проявления годами накопленной революционной энергии пролетариата. Но как накоплялась эта энергия? Это страшная, суровая и еще далеко незаконченная повесть, которой революционерам из 'Права' лучше не касаться. Это - не их дело.
Став на контр- революционную позицию, съезд выступил против требования Учредительного Собрания. Комментаторы из 'Права' и в этом видят одно лишь недоразумение. 'По существу', съезд признавал, что основной закон должен быть выработан Учредительным Собранием. Но, в противовес революционным партиям, он 'выразил свое убеждение, что в настоящих условиях о республике не может быть и речи, конституция подлежит утверждению государя. Таким образом, если члены к.-д. партии вотировали по рассматриваемому вопросу против Учредительного Собрания, то в этом следует усматривать несогласие с названием, а не с сущностью его'.
Члены к.-д. партии могут быть против республики. Монархию они могли бы отстаивать в Учредительном Собрании. Но только суверенное Учредительное Собрание, не нуждающееся ни в чьей санкции, могло бы решить этот вопрос. Что же сделал съезд? Он заранее подчинил (в своем воображении, конечно) первое собрание воле монарха и тем совершенно лишил народ его суверенных прав. Он совершенно последовательно отказался от революционного названия, потому что вся его позиция по существу направлена против революционной ликвидации самодержавного бесправия.
Революция прошла свой первый фазис. Земская оппозиция откололась и стала контр-революционной силой. Никакие казуисты 'Права' не изменят и не затушуют этого факта жалкими софизмами.
'СЫН ОТЕЧЕСТВА' О СВОИХ ГРЕХАХ МОЛОДОСТИ
Подновленная редакция 'Сына Отечества' порывает с некоторыми грехами молодости партии социалистов-революционеров. Так, газета решительно высказывается против так называемого аграрного террора. Это очень хорошо. Но совсем нехорошо, что газета, пользуясь тем, что сделала шаг в сторону большей политической зрелости, клевещет - конечно, с самыми лучшими намерениями - на нашу партию.
'Социал-демократы, - говорит 'Сын Отечества', - не побрезговали как-то мимоходом бросить нам обвинение в 'преклонении перед стихийностью' и даже возбуждении аграрного террора. Но ведь это было слишком очевидной... неосторожностью, что ли, ибо обвинение это - для всех заведомо неверное, и поддерживать его вряд ли кто решится'.
Самую очевидную неосторожность, на наш взгляд, делает 'Сын Отечества'. Мы освобождаем себя пока от труда приводить цитаты из популярных брошюр издания аграрно-социалистической лиги и связанной с ней партии с.-р. Если бы, тем не менее, 'Сын Отечества' 'решился' упорствовать в своей неосторожности, мы охотно пополним сведения подновленной редакции относительно недавнего прошлого той партии, от имени которой газета выступает.
'Начало' N 8, 23 ноября (6 декабря) 1905 г.
ТОСКУЮТ ПО БОНАПАРТУ*256
Над русской буржуазией, запуганной собственным бессилием, безвластием правительства, властностью революционного пролетариата, крестьянскими восстаниями, военными 'мятежами', хулиганскими погромами, судорогами биржи, уже носится, как дух божий над хаосом, идея бонапартизма. Старик-Суворин бродит рысьими глазами по толпе ресторанов и театров и высматривает - не стоит ли где- нибудь в тени 'моложавый капитан, скрестивший на груди руки'? Прорицатель Демчинский тоже ищет на небе блестящей наполеоновской звезды, предвестницы кровавого и железного порядка. Вслед за этими двумя Бонапарта призывает третий, г. Перцов.
'Я думаю, - пишет он, - многим теперь хочется 'отыскать в толпе моложавого капитана, скрестившего на груди руки'...
'Еще бы не хотелось! В эти дни возмутительного безволия и пошлой бездарности, как не мечтать о феномене воли и гения! Уже одна внешняя эстетичность этого образа чего стоит.
'Придет ли? Хотелось бы верить. Но, когда смотришь в темный, безобразный хаос нашей революции, с трудом верится, что он может принять определенные индивидуальные черты, найти свое 'лицо'.
Так проницательный государственный публицист, предсказатель погоды и эстет-мистик сошлись на бонапартистском вздохе.
А в это же время наш золотушный либерализм в лице 'Русских Ведомостей', вооружившись идеей бонапартизма, восстает против идеи восстания. Вовлекать армию в революцию, вооружать народ - значит, видите ли, готовить почву для цезаризма.
Отчаявшаяся реакция призывает Бонапарта для борьбы с революцией, беспомощный либерализм ополчается против революции, пугая ее Бонапартом. Эти две тактики не противоречат друг другу, наоборот, они только дополняют друг друга. Точь в точь как тактика Витте, который организует стачку капитала, чтобы сломить пролетариат, и тактика Струве, который, опираясь на организованную Витте стачку, призывает пролетариат к порядку, примыкают друг к другу, как две половинки одного и того же контр-революционного яйца.
МЕЩАНИН ПОКА ЕЩЕ НЕ ТРЕБУЕТ 'ПОРЯДКА'
В то время как буржуазные политики и публицисты 'высшего стиля' требуют порядка, 'Петербургская Газета', орган мещанской улицы, свидетельствует, что революционная анархия пока что все еще менее ненавистна среднему обывателю, чем каторжный 'порядок' царизма.
'Нам только и говорят, что о порядке, - пишет 'Газета'. - Это маленький божок с огромным животом, который глотает жертву за жертвой, - и людей, и идеи, и средства народа, и его внутреннюю силу, и его будущее. Этот маленький божок порядка, внешнего порядка, полицейского благочиния - разве мало жертв было принесено
