– Тогда мы вряд ли сумеем договориться с Джабиловым, – сказал Галим.
Минут десять ехали молча. Акимов, кусая губу, о чем-то размышлял. Наконец, подвел черту под своими мыслями.
– Какого черта, – сказал он. – Перевозчику такого товара положено десять процентов его стоимости. Можно взять не деньгами, а можно натурой. Таковы рыночные цены. Пожалуй, мы так и поступим. Гецман должен меня понять. Далеко еще ехать?
– Километров десять осталось, – сказал Галим.
Акимов остановил машину, вылез из кабины. Он долго копался в кузове, гремел ящиками. Каширин тоже выбрался из кабины выкурить сигарету.
– Держи, – крикнул из кузова Акимов. – Можешь попробовать.
Каширин принял из его рук длинную снайперскую винтовку Драгунова с оптическим прицелом. Хорошо сбалансированная, довольно легкая винтовка. Каширин потрогал пальцами ложе из натурального дерева, укрепленный на дульной части ствола пламенегаситель с пятью продольными прорезями. Со всех сторон осмотрел оптический прицел, укрепленный на левой части ствольной коробки. Каширин снял с оптического прицела пластмассовый колпачок.
Вскинул винтовку, поднял предохранитель, отвел назад затвор, досылая патрон в патронник. Каширин прижался правым глазом к резиновой гармошке, прикрепленной к окуляру. Акимов спрыгнул вниз, закрыл борт кузова.
– Ну, как, нравится? – спросил он.
– Как подзорная труба, – ответил Каширин.
– Прицел белорусский, ПСО-1-М, – сказал Каширин. – Довольно старый, но надежный. – У него есть электрическая подсветка сетки для ночного прицеливания. Ловит цель по инфракрасным лучам.
Каширин водил стволом из стороны в сторону, выбирая цель. Но когда вокруг голое пространство выбирать не из чего. Поймал в нить прицела деревце, растущее на дальнем конце поля. Каширин выбрал толстую нижнюю ветку.
– До того деревца восемьсот метров, около того, – сказал он. – Так показывает прицел.
– Стреляй, – сказал Акимов. – И попадешь, куда целишься. Прицельная дальность тысяча двести метров. Винтовка заряжена специальными патронами со стальным сердечником. У этих патронов высокая кучность.
Каширин нажал на спуск. Грохнул выстрел. Пуля пролетела мимо, не задев основания ветки. Он покачал головой, передал винтовку Акимову.
– Чего-то не того, мимо.
Акимов взял винтовку, потрогал пальцами ствол, не нагрелся ли. Он прицелился в то же самое деревце. Акимов немного сметил рамку прицела, сделал боковую поправку. Медленно спустил крючок. Каширин увидел, как далекое деревце, срезанное пулей, переломилось надвое.
– Дело мастера боится, – засмеялся Акимов. – Ну, это мужской подарок?
... Курык считался в здешних краях вполне благополучным, даже зажиточным селением. Расположенный на пригорке, он был хорошо виден издали. Курык, в отличие от других сел, похожих друг на друга, как близнецы, имел свои достопримечательности. Здесь проживал известный, прославленный газетами и людской молвой человек, Сарым Джабилов.
Газеты писали, что при задержании людоед оказал отчаянное сопротивление милиции. Джабилов забаррикадировался в каменном доме в пригороде Жаркамыса и отстреливался до последнего. При этом он сумел захватить четырех заложников, двоих из которых кончил. Двоих успела отбить милиция.
Когда медицинская экспертиза, назначенная судом, признала Джабилова невменяемым, руководитель группы захвата подошел к клетке, в которой сидел подсудимый и сказал: 'Об одном в своей жизни я жалею. Что не пришил тебя тогда, при задержании'. Джабилов рассмеялся в лицо оперу: 'Мудила, больше у тебя такого шанса не будет. Я доберусь до тебя первым'.
Тот опер, руководивший захватом людоеда, бесследно исчез, когда Джабилов выписался из психушки. Тогда поговаривали, что людоед изменил своему правилу есть только юных женщин, впервые попробовал мужского мясца. Все плевался и говорил, что жестковат был опер. Потому что мент человек злой по жизни, а у злых людей и плоть жесткая.
Два года назад Сарым Джабилов построил в Курыке новый дом. Настоящий деревянный дом из круглого леса с мезонином. Во дворе высилась теплая юрта. Вокруг юрты разрастался молодой, посаженный два года назад яблоневый сад.
Остальные тридцать поселковых домов были одноэтажными, с плоской кровлей. Построенные из сырцового кирпича, обмазанные глиной и покрашенных белым цветом. Возле домов не было ни яблоневых садов, ни огородов, ни палисадников. Лишь голая утоптанная земля.
Третьей достопримечательностью Курыка был природный водоем. Селение протянулись вдоль устья безымянной речки. Весной и летом речка пересыхала. Осенью вновь набирала силу, между двух покатых берегов появилась вода. Сейчас ржавый мутный ручей шириною в полтора метра струился по дну глубокого оврага и медленно сбегал в низину. Хоть и не широка речка, но через нее перекинули добротный деревянный мост, на котором запросто разъедутся две машины.
Жители Курыка гордились своим водоемом, мостом, деревянным домом Джабилова, его богатой юртой. Здешние мужчины при встрече с Джабиловым снимали шапки, женщины кланялись в пояс.
Грузовики не въехали в село через мост, остановились на его дальней окраине, метрах в ста от крайнего дома. Чтобы попасть к крайнему жилищу Джабилова, нужно пройти вдоль всего Курыка.
– Я пойду один, – сказал Галим. – Поговорю с Сарымом. Спрошу, примет ли он подарок. Он возьмет винтовку только в том случае, если сумеет нам помочь.
– Валяй, – сказал Акимов. – Тебе не страшно?
Галим пожал плечами и честно признался.
