тумана. Мороз продирал по коже. Идти вперед? Как? Куда?
'Марселен прав. Это невозможно'. Он снял перчатки, сковывавшие его движения, и пополз, впиваясь ногтями в лед, загребая ногами, до новых точек опоры, которые исчезали под его телом. Сердце громко стучало, словно билось о камень. Его тошнило от усталости.
Добравшись до небольшого бугра, он вылез из трещины, отпустил правую руку и бросил вдоль тела. После этого нащупал крюк, висевший у него на поясе. Осторожно, чтобы не сорваться от неловкого движения, он вставил крюк в щель, вбил его несколькими ударами молотка, пропустил веревку через карабин и закрепил ее на крюке.
- Подтяни веревку! - крикнул он.
Пеньковый трос натянулся в руках Марселена.
Исай вздохнул с облегчением. Теперь, со страховкой, он был в безопасности. До площадки оставалось двенадцать метров. Пальцы помертвели от холода.. Он подышал на озябшие руки, надел перчатки, снова снял их и тронул поверхность камня. Потом расчистил ледорубом ступеньку и еще ближе подобрался к верхнему выходу из камина. Оттуда, из отверстия, на него посыпалась тонкая струйка снега. Он стал вбивать еще один крюк. Эхо вторило ударам. Казалось, будто молот и молоток попеременно били по наковальне. Впереди оставалось семь метров. Не найдя подходящей опоры, он вбил третий крюк. Порода была рыхлая. Крюк шатался.
'Ничего, один раз выдержит'.
- Ну, как ты там? - крикнул Марселен.
- Я иду дальше. Тяни веревку, Тело помнило все, точно он никогда и не оставлял своего ремесла. Разве что задыхался он теперь быстрее. 'Ничего, все наладится'.
Плохо вбитый крюк качался под ногой. Он ухватился двумя руками за край площадки, с которого свисали языки льда. Мышцы были до боли напряжены. Жилы натянулись. Невероятным усилием он резко подтянулся вверх. Крюк подломился, стукнулся о камень и полетел со звоном в пропасть. Но Исай, опираясь ногой о неподвижную глыбу, уже лег грудью на выступ скалы и дополз по снегу до середины террасы. Почувствовав под собой прочную опору, он встал на ноги. Глаза ему залепило снегом. Он рассмеялся.
- Теперь ты, Марселен! - крикнул он.
Ответа не последовало. Бледное солнце пригревало вершины, с них срывались мелкие камни и со свистом, пулей летели вниз.
Лицо Исая оставалось в тени. Но когда он протягивал руку вперед, на прилипший к варежкам снег падал косой солнечный луч.
Камнепад прекратился.
- Что ты там застрял? - снова крикнул Исай.
- Да, сейчас, - неуверенно отозвался Марселен.
Упершись ногами в скалу, Исай держал веревку: она то ослабевала, то натягивалась у него в руках. Он ощущал присутствие брата по дрожанию троса, покрытого льдом. Этот конец плетеной пеньки и был Марселен.
Исай крикнул, наклонившись вперед:
- Не торопись!.. Согни руку в локте... Так...
Подними левую руку... Там хорошая опора...
- Я не вижу...
- Ну как же... Слева от твоей головы. Не та, другая. Так... Нашел? Поднимайся, не спеша...
- Ты крепко меня держишь?
- Да. Не бойся.
- Не тяни так веревку. У меня зацепился ремень рюкзака. Теперь тяни! Да, тяни же, наконец!
- Ты видишь крюк?
- Зай, у меня замерзли руки. Я не удержусь. Судорогой свело все тело.
- Ну, поднатужься. Уже близко.
Исаю казалось, что он тянет брата вверх и на веревке, и голосом; тянет его душу и тело.
Вдруг Марселен остановился.
- Что там у тебя? - спросил Исай.
- Веревка зацепилась, - простонал Марселен.
- Где?
- Между тобой и крюкам. Отпусти се немного.
- Отпущу, когда ты закрепишься.
- Я закрепился. Давай.
Исай поболтал веревкой в воздухе, она подпрыгнула, вытянулась и со свистом отлетела от стены. И в ту же минуту раздался сдавленный крик. Исай отпрянул назад. Под тяжестью рюкзака Марселен потерял равновесие, сорвался и потащил за собой веревку.
С невероятной скоростью она скользила в судорожно сжатых руках Исая. Еще минута, и его снесет со скалы, и, унесенный в бездну, он будет разорван железным крюком.
Старые перчатки с треском лопнули. Резкая боль обожгла ладони. Исай сжимал пальцы вокруг этой огненной змеи. Он душил ее из последних сил. Надо было остановить веревку, усмирить ее. Она бежала все медленней и вдруг замерла. По всей ее длине висела красная бахрома.
- Черт! - выдохнул Исай.
Сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Руки горели. Отдышавшись, он крикнул:
- Марселен! - Ответа не было. Живот сжало от ужаса. Он крикнул громче:
- Марселен! Марселен!
Снизу послышался слабый шум, и сдавленный голос Марселена:
- Я здесь, Зай.
- Ты не ушибся?
- Я как выжатый лимон.
- Я тебя спрашиваю, у тебя ничего не болит?
- Да вроде нет. Не знаю. Я выдохся.
- Ты хоть закрепился?
- Да.
- Сможешь подняться?
- Нет. У меня не хватит сил.
- Хорошо. Я вытащу тебя сам... Ты только немного мне помоги.
И Исай стал тянуть веревку. Окровавленные руки прилипали к пеньке. Острая боль пронзала тело, проникала в мышцы, доходила до костей. Сжав челюсти, закрыв глаза, он едва держался на ногах от муки и от счастья.
'Я удержал его. Я содрал в кровь руки, но я удержал его. Я, Зай! Только бы он немного помог себе сам!..'
- Тяни! Тяни, Зай! Почему ты остановился?
Эта пытка никогда не кончится. Высшие силы приговорили его навечно: он так и будет тянуть эту гигантскую рыбу - своего брата. Взмах руки, еще один. Сильная боль, снова боль. Веревка ослабла. Над краем площадки появилась тень. Исай открыл глаза и выпустил веревку из рук. Рядом стоял Марселен, бледный, с поцарапанными щеками, дрожащими губами.
- Когда ты освобождал веревку, она покачнулась, и от неожиданности я дернулся; рюкзак потянул меня назад, и я сорвался вниз.
Перед глазами Исая плясали сверкающие точки. Он боялся потерять сознание.
- Ты дашь мне свой рюкзак, - сказал он глухим голосом.
- Я и без рюкзака не смогу подняться! - закричал Марселен. - Я понял это. Я десять метров пролетел... Еще бы немного и от меня мокрое место осталось бы. Я хочу вернуться! Давай спустимся! Спусти меня, Зай!
Вдруг он всхлипнул. В глазах мелькнуло что-то жалкое. Судорогой перекосило потрескавшиеся до крови губы.
