Бабыкин сочувственно кивнул.
- Может, я чем помогу?
Это была дань вежливости. Он не собирался ничем помогать и спросил просто так.
- Вряд ли, - ответил доктор. - А впрочем... Вспомните, как все произошло. Что-то ведь послужило толчком для феноменального перемещения. Может, какая-нибудь мелочь показалась... ну не совсем обычной, что ли? Вам-то легче об этом судить. Если вы установите причину, у нас появится шанс.
Бабыкин не совсем понимал, что к чему, но ему нравилось, как с ним обращаются. Чтобы положение, не дай бог, не ухудшилось, он решил никаких шансов доктору не давать. С другой стороны, чтобы создать видимость сотрудничества, упрямиться не стоило.
- Ну как вам сказать, - глубокомысленно начал он. - Ничего особенного. Шел домой, оказался у вас.
- И все?
- Все. Шел по улице. Справа парк, слева дома. Кот еще какой-то... - он нахмурил лоб, - дорогу перебежал.
- Кот? - Врач встрепенулся.
- Кот. А что?
- Так, так, так, - прокудахтал доктор. - И часто это с вами случается?
- Что именно?
- Коты дорогу часто перебегают?
- Да как вам сказать, - замялся Бабыкин. - Не то чтобы часто, но бывает.
- Та-а-ак, - протянул эскулап. - Насколько я понимаю, это дурная примета?
- А... - Бабыкин беззаботно отмахнулся. - Чего только люди не придумают!
- Не скажите, - осадил его врач. - Дыма без огня не бывает. Ваша генетическая память прочно хранит информацию о нежелательности встреч с черными котами. Видимо, ваши предки изрядно от них натерпелись. Кое-что проясняется.
- Что там еще проясняется? - недовольно проворчал Бабыкин, раздосадованный тем, что доктор по- прежнему ходит вокруг да около.
- Видите ли... М-да... - Доктор не спешил с объяснениями. - Я не совсем уверен, но есть основания полагать, что по вашей вселенной прокатилась... - Он явно тянул резину. - Прокатилась волна отрицательной вероятности. Если она зацепила вашу планету, то на ней стали возможны события, которые невозможны в принципе.
- Что-то я не понимаю, - признался Бабыкин.
- Я тоже, - сказал врач. - Ведь, приняв облик человека, я и мыслить стал, как человек, а этого сейчас недостаточно. Придется вас покинуть. Мне надо расщепиться на атомы и занять как можно больший объем. Не беспокойтесь, это ненадолго - я буду разлетаться со скоростью света.
Он поднялся, отвесил поклон и двинулся к выходу. Взявшись за ручку двери, обернулся.
- Кстати, чем вы намерены заняться во время моего отсутствия? Может, хотите почитать?
От волнения Бабыкин заерзал ногами.
- Мне бы домой. Жена, наверное, волнуется.
- Так я и знал, - вздохнул врач. - Ну что ж, придется пойти и на это. Вы только, пожалуйста, не выходите из квартиры. И никуда не уезжайте, а то ведь столько атомов потребуется! До свидания.
- Постойте! - вскричал Бабыкин. - Как же мне домой попасть?
- Вам лучше знать, - ответил доктор, и дверь за ним мягко затворилась.
Бабыкин вскочил с кровати и бросился к окну, умоляя, чтобы это был первый этаж. Так оно и оказалось. Прямо под ним цвела пышная клумба, будто специально предназначенная для мягкого приземления. Сбросив пижаму, Эдуард Петрович быстро облачился в свой костюм, который висел на стуле, и распахнул окно.
* * *
- Вера!
- Эдик!
Супруги обнялись.
Путь домой не занял много времени. Стоило Бабыкину очутиться на улице и подумать о такси, как тут же из-за угла вывернул автомобиль с зеленым огоньком. Шофер мигом домчал куда требовалось, взял деньги строго по счетчику, и был таков. По дороге Эдуард Петрович вертел головой, пытаясь определить, где находится, но безуспешно. Таксист гнал по каким-то удивительно похожим одна на другую серым улочкам, то и дело сворачивал, заезжал во дворы, пару раз вырывался на широкий проспект и, наконец, остановился. В общем, весь маршрут, как в тумане. Эдуард Петрович приписал это пережитым волнениям и теперь, сидя за столом, поглощал фасолевый суп и раздумывал о случившемся.
- Пойду-ка я спать, - решил он. - Разбуди пораньше, на рыбалку поеду.
* * *
Сон был странным и пугающим. Всю ночь доктор шевелил губами, корчил страшные рожи и размахивал огромным ланцетом.
И вот Эдуард Петрович проснулся. Кошмар, как паук по паутине, засеменил по солнечному лучу и исчез в раскрытой форточке. Повеяло прохладой.
Наскоро позавтракав, Эдуард Петрович побросал посуду в раковину, схватил рюкзак, удочки и выскочил на улицу.
Народу в электричке было мало. Сонные и злые, они неодобрительно косились на Бабыкина, будто это он, чуть свет, заставил их куда-то ехать. Прислонившись к окну, Эдуард Петрович вспоминал вчерашние события, вспоминал сон и удивлялся, что не может провести между ними четкую грань. Все смешалось, и было непонятно, где кончается одно и начинается другое. В конце концов он решил, что все это глупости, а посему не стоит и голову ломать. Наверняка жена скажет, что он пришел с работы и все время проспал. Эдуард Петрович повеселел, хотя в глубине души и ворочалось неприятное чувство.
За стеклом проносились деревья, тянулись поля, мелькали столбы. Ритмично стучали колеса. Они говорили:
- Не так... Не так... Не так...
'Все так, - убеждал себя Бабыкин. - И вагон обыкновенный, и пейзаж будничный, и люди как люди. А доктор заливал про чужую вселенную. Придумал тоже!'
Но колеса упрямо твердили свое, и он невольно косился на попутчиков, примечая боковым зрением, не разложился ли кто втихаря на атомы. Однако никто не исчезал, и это да еще жесткое сиденье вселяли уверенность в прочности окружающего мира.
Эдуард Петрович никогда особенно тщательно к рыбалке не готовился. Удовольствие получал не от конечного результата, который чаще всего не радовал, а от самого процесса ловли.
Расположившись на знакомом месте у поворота реки, он забросил удочку, сел на рюкзак и погрузился в состояние сладостного оцепенения. Рыба признаков жизни не подавала, но это не имело никакого значения. Вокруг было тихо, над рекой плыл туман, а где-то далеко кричали поезда.
Прошел час. Бабыкин зябко повел плечами и впервые за сегодняшнее утро подумал, что было бы неплохо поймать какую-нибудь глупую плотвичку. Поплавок тут же дернулся и уверенно ушел под воду. Сердце рыбака екнуло, он рванул удилище, и жирная рыбина, мелькнув в воздухе, затрепыхалась в траве.
Следующие минут двадцать Бабыкин как заведенный размахивал удочкой, и всякий раз ему сопутствовала удача. Рыба клевала даже на пустой крючок. Тяжело дыша, он вскоре остановился. Серебром и ртутью переливались сваленные у рюкзака караси, карпы, окуни и щуки. Глаза Бабыкина горели шальным огнем, и ему стало до обидного жаль, что никто не видит его рыбацкого счастья.
Вдруг затрещали кусты, и оттуда вышли двое в высоких болотных сапогах. В руках - удочки, за плечами - вещмешки.
- Ух ты! - сказал один.
- Вот это да-а... - протянул другой.
- Молодец мужик!
- Везет же некоторым!
Бабыкин расплылся в улыбке и сделал приглашающий жест. Рыбаки быстренько размотали снасти, закинули удочки и замерли, вперившись в поплавки. Ревностно поглядывая в их сторону, Эдуард Петрович затолкал добычу в рюкзак.
