небрежно махнула по вазочке полотенцем и, надменно задрав подбородок, прошествовала на своих высоких каблучках через кухню, все еще провожаемая немигающим взглядом Саймона, и захлопнула за собою дверь. Только после этого Саймон повернулся к столу.
– Да, мэм, – повторил он, – я слишком долго кушал мороженое, чтобы теперь, в мои годы, от него отказываться.
– Никакая пища вам не повредит, пока вы можете ее переваривать, – согласилась кухарка, снова поднося ко рту блюдечко.
Девушка тем временем вернулась и, продолжая смотреть в сторону, поставила вазочку с вязкой густой жидкостью перед Саймоном, который незаметно ущипнул ее за ляжку. Девушка звонко шлепнула его ладонью по седому затылку.
– Мисс Рейчел, скажите ему, чтобы рукам воли не давал, – сказала она.
– И не стыдно вам? – заметила Рейчел без всякой, однако, досады. – Седой старик, взрослые дети, да и притом одной ногой в могиле.
– Закрой свой рот, женщина, – примирительно отозвался Саймон, накладывая ложкой шпинат в растаявшее мороженое. – А что гости – уходить еще не собираются?
– По-моему, собираются. – Гостья изящным аристократическим жестом отправила в рот еще один кусочек печенья с майонезом. – Похоже, что заговорили громче.
– Значит, они опять за карты принялись, – поправил ее Саймон. – Пока они кушали, было тихо. Да-с, теперь они опять за карты принялись. На то они и белые. У негра при таком гвалте на карты мозгов бы не хватило.
Вечеринка, однако, приближалась к концу. Мисс Дженни Дю Пре как раз закончила очередной анекдот, который заставил троите слушателей за ее столиком смущенно потупиться. Это было совершенно в духе мисс Дженни. Она путешествовала очень редко, а в спальных вагонах для курящих и вовсе никогда, и людям оставалось только гадать, где она наслушалась таких анекдотов. А она повторяла их везде и всюду, с холодным и веселым озорством выбирая самый неподходящий момент и самую неподходящую аудиторию. Она пользовалась большой популярностью у молодежи, и ее наперебой приглашали сопровождать молодых девиц на пикники.
Сейчас мисс Дженни через всю комнату объявила хозяйке:
– Я еду домой, Белл. По-моему, мы все устали от вашей вечеринки. Я во всяком случае.
Хозяйка, пухлая молодая особа, была исступленно погружена в себя, однако, когда мисс Дженни вторглась в ее дремлющее сознание неизбежностью отъезда, на ее искусно накрашенную физиономию мгновенно вернулось обычно свойственное ей выражение смутной напряженной неудовлетворенности, и она разразилась заученными протестами, в которых, однако, сквозила капризная искренность благовоспитанной девочки.
Но мисс Дженни была непреклонна. Она поднялась и топкой морщинистой рукою смахнула невидимые крошки со своего черного шелкового платья.
– Если я задержусь хоть на минуту, я опоздаю к тому времени, когда Баярд пьет пунш, – со своей обычной прямотою пояснила она. – Пойдемте, Нарцисса, я отвезу вас домой.
– Спасибо, мисс Дженни, у меня автомобиль, – низким контральто ответила молодая девушка, к которой она обращалась, и тоже встала, и вслед за ней все остальные гостьи, заглушая шумом сборов и шелестом юбок капризные протесты хозяйки, пестрой визгливой толпою медленно вышли в прихожую и остановились перед зеркалами. Мисс Дженни неуклонно продвигалась к дверям.
– Пошли, пошли, – твердила она. – Гарри вовсе не захочет слушать это кудахтанье, когда придет с работы.
В таком случае он может сидеть в гараже в своем автомобиле, – отрезала хозяйка, – Пожалуйста, не уезжайте, мисс Дженни. Не знаю, когда мы теперь с вами увидимся.
Но мисс Дженни с холодной любезностью сказала только: «До свиданья». Стройная старая женщина с изящным вариантом сарторосовского носа, с прямой гренадерской спиной, уступавшей в стройности одной-единственной спине в городе, а именно спине ее племянника Баярда, она стояла на ступеньках, где к ней присоединилась Нарцисса Бенбоу, принесшая с собой, словно тонкий аромат, дыхание невозмутимого и безмятежного покоя, в котором она постоянно пребывала.
– А ведь Белл это серьезно говорит, – заметила мисс Дженни.
– Что именно?
– Насчет Гарри... Послушайте, куда девался мой проклятый черномазый?
Когда мисс Дженни с Нарциссой спускались по ступенькам, от автомобилей, расставленных вдоль тротуара, до них донесся глухой гул заводимых моторов, и по коротенькой, обсаженной цветами дорожке они вышли на улицу.
– Ты не видал, куда пошел мой кучер? – спросила мисс Дженни у негра, сидевшего за рулем ближайшей машины.
– Он к заднему крыльцу пошел, мэм. :– Негр открыл дверцу и спустил на землю ноги, облаченные в армейские штаны цвета хаки и клеенчатые краги. – Я схожу его позову.
– Спасибо. Слава Богу, это кончилось, – добавила она. – Как жаль, что у людей не хватает ума или, вернее, смелости разослать приглашения, а самим запереть дом и уйти. Ведь все удовольствие от вечеринок состоит только в том, чтобы наряжаться и ехать в гости.
Дамы визгливыми стайками шли по дорожке и садились в автомобили или удалялись пешком, громко и не слишком мелодично прощаясь друг с другом. Солнце спустилось за дом Белл, и когда женщины выходили из тени в низкую горизонтальную полосу солнечного света, их платья начинали переливаться, словно перья длиннохвостых попугаев.
Нарцисса была в сером, глаза у нее были сиреневые, а лицо светилось безмятежным спокойствием лилия.
– Но это не относится к детским праздникам, – возразила она.
