нашего переводчика Мунцева) с целью выведать у них всякие технические секреты, разумеется. И вот однажды мы вошли в кабинет начальника лагеря и увидели американца, которого туда ввели раньше нас. Он с комфортом расположился в кресле, положив ноги на стол.
— Что ж вы, мистер, ноги на стол кладете? Это неприлично!
Американец спокойно отозвался:
— Неприлично после обеда на допрос вызывать. Все цивилизованные люди, даже китайцы, отдыхают после еды минут десять — пятнадцать. Вы, русские, этого не делаете, потому и страдаете язвой желудка и еще всякими другими желудочно-кишечными заболеваниями…
Я заинтересовался. В общем, проговорили мы пару часов — и все о язве. Пленный охотно рассказал мне все тонкости такого «расслабления» и дал очень полезные советы. Оказалось, что во время послеобеденного отдыха нельзя разговаривать, а глаза обязательно должны быть закрыты.
Я стал отключаться на 15, а то и на 20 минут не только после обеда, но и после завтрака и ужина. А вскоре так привык лежать (вернее, полулежать) после еды, что даже когда над нашим городком разворачивались американские бомбардировщики и все убегали в бомбоубежища, я оставался в своей комнате.
Эффект «отключений» оказался совершенно поразительным! Уже через 2—3 недели я ел все подряд, а вскоре в обед мог съесть целую «пекинскую утку» — шедевр китайской кулинарии. За восемь месяцев командировки я поправился на 14 килограммов и о язве желудка забыл навсегда.
Глава 13.
Еще одно применение «Сирены»
Моя китайско-корейская эпопея закончилась, и я вернулся в СССР. На Чкаловской меня ждала отдельная двухкомнатная квартира, которую выхлопотал Артем Иванович Микоян, и приглашение в китайское посольство, где я получил машину «Победа» и 4000 рублей на строительство гаража. И вернулся к работе в НИИ ВВС.
В то время в НИИ-17 разрабатывалась сверхмощная РЛС «Сокол» огромного веса и габаритов. Считалось, что она будет гарантировать перехват практически любой цели, что и требовалось в пору возможного применения атомного оружия. Создание «Сокола» было поручено талантливому конструктору Андрею Борисовичу Слепушкину. Для станции был даже создан специальный истребитель ЯК-25. Когда «Сокол» был почти готов, дальнейшую разработку станции передали Г. М. Кунявскому.
Он представил станцию на испытания в НИИ ВВС, где была создана государственная комиссия из 20 генералов под председательством начальника НИИ ВВС генерал-лейтенанта Благовещенского. Ждали невероятных успехов и наград. Основное обеспечение испытаний было на радиолокационном отделе НИИ ВВС, которым руководили полковники Коршунов и Сенькин.
Я в испытаниях не участвовал. Но однажды увидел, как в слоях инверсии по прямой движется цель — бомбардировщик ИЛ-28, а по кривой на него выходит истребитель ЯК-25 со станцией «Сокол», и все происходит как в учебнике геометрии: окружность и прямая. Я удивился: ну какой же бомбардировщик, когда его атакуют, будет лететь по прямой? Он должен маневрировать!
Я пошел Коршунову и Сенькину:
— Испытания «Сокола» ведутся неправильно. Цель не маневрирует, поэтому истребитель ее запросто перехватывает. А какая же цель будет идти по прямой, особенно если на ней стоит станция предупреждения вроде «Сирены»?
Коршунов взорвался:
— Не умничай! В прошлом году ты со своей «Сиреной» еле остался в армии. Из-за твоей станции были сорваны испытания «Позитрона», нарушились все планы вооружения самолетов, так как ты опозорил хорошую разработку. Сиди тихо, иначе я наложу взыскание. Слишком много на себя берешь!
Тогда я пошел к пилотам, которые летали на самолете-цели:
— Испытания проводятся неправильно! Вы летите по прямой линии. Вас, конечно, перехватят! А вот если у вас на самолете будет стоять «Сирена»?
— Конечно, с «Сиреной» мы будем маневрировать.
— Давайте сделаем так. Я на двух самолетах-целях поставлю «Сирены», и вы во время обычных полетов прислушаетесь к их сигналам. И тот, кто лучше усвоит работу «Сирены» во время планирования полета на перехват маневрирующей цели, будет маневрировать не произвольно, а по ее сигналам.
Идея очень понравилась Борису Кладову. Этот боевой летчик, кавалер пяти орденов Красного Знамени, прибыл в НИИ ВВС прямо с фронта — умный и очень энергичный человек. Я оборудовал два самолета ИЛ-28 станциями «Сирена». Летчики договорились, что в полете на перехват маневрирующей цели на самолете- цели ИЛ-28 пилотом будет Борис Кладов.
Настал запланированный по программе день испытаний станции «Сокол» на перехват маневрирующей цели. Перед полетом Кладов подошел к летчику самолета-перехватчика ЯК-25, Герою Советского Союза Мазурину:
— Федя, сегодня тебе меня не взять!
Мазурин вызов принял:
— Никуда ты от меня не денешься, как бы ни пытался маневрировать!
Но Федя не знал, что на самолете Кладова стоит «Сирена».
На командном пункте собралась вся комиссия во главе с генералом Благовещенским, приехал главный конструктор «Сокола» Кунявский и его заместители, генералы ПВО, командование ВВС Московского округа и других войск. Они сидели вокруг огромного планшета, на котором были видны маршруты самолета-цели и перехватчика.
Полет начался. ИЛ-28 появился на краю экрана: летел по прямой линии. Через некоторое время возник и ЯК-25. Он зашел в хвост ИЛу, начал его догонять. И когда перехват был уже неминуем, ИЛ-28 сделал крутой маневр в сторону — ЯК пронесся мимо!
Кунявский был вне себя:
— На самолете ИЛ-28 сидит хулиган! Истребитель-перехватчик не смог развернуться так же энергично, как бомбардировщик. Бомбардировщик маневрирует интенсивнее, чем истребитель. Этого не может быть!
Но и во втором заходе ИЛ-28, сделав крутой вираж, ушел от атаки перехватчика. Так же были сорваны третий и четвертый полеты…
Генерал Благовещенский побагровел:
— Кто на ИЛ-28?
— Майор Кладов.
— Немедленно вызвать его сюда на командный пункт и за срыв испытательного полета…
Генерал Шелимов перебил его:
— Какой же это срыв? ЯК-25 не может перехватить самолет-цель. Это не срыв, это демонстрация немощи пятисоткилограммового локатора, который расхвалили в правительстве…
После полетов майор Кладов явился на командный пункт.
Благовещенский не мог успокоиться:
— Кладова отстранить от испытаний и поставить вопрос об увольнении его из НИИ ВВС!
Я чувствовал себя виноватым. Борис пытался меня успокоить:
— Я честно выполнил свой долг испытателя — доказал, что станция не может перехватить даже элементарно маневрирующую цель. Лично я очень доволен.
Но я считал, что должен вступиться за Кладова.
После корейской эпопеи начальник Главного штаба ВВС генерал-полковник Брайко обещал мне всяческую помощь. Я помчался к нему.
Брайко меня послушал, потом вызвал двух генералов и попросил, чтобы я повторил свой рассказ.
— Товарищи, вы понимаете, в чем тут дело и сколько проблем раскрылось в результате этих маневров Кладова. Вот над Бакинскими промыслами хозяйничает «Канберра», и ни один истребитель не может ее перехватить. Как только он подходит к ней, она делает разворот, вираж и уходит из-под атаки. А почему? Потому, что на «Канберре» стоит станция Мацкевича! После Кореи такие станции стали ставить на всех
