— Надоела Великая Мечта?
— Да ты просто не знаешь, что это такое!
— Значит, именно поэтому за тобой подглядывает братец Белый Полковник?
— С чего ты взял?
— Тот пятизубочник…
— Это был Белый Полковник?
Я понял, но слишком поздно, что сдуру сболтнул секретное лишнее. Но вроде бы братец Белый Полковник не приказывал мне не сбалтывать сдуру братцу Принцессе секретное лишнее, и я рявкнул:
— Так точно!
— Да не кричи ты, пожалуйста… О чем он спрашивал?
— Братец Принцесса приказывает мне доложить ему о всех наших разговорах?
— Ничего я не приказываю… Конечно, в покое они меня не оставят.
Мы помолчали. Когда мы помолчали, я вспомнил, что должен продолжать собирать разведывательную информацию, которую ждет от меня братец Белый Полковник. Не выполнить спецзадание я не мог. Законспирированно безразлично спросил:
— Что ты собираешься делать?
— Не знаю. Ничего…
— Где будешь жить?
— Сниму комнату в каком-нибудь отеле.
— Сними, если, конечно, хочешь, на девятом ярусе в «Черном яблоке». Это отель без непорядочных шлюх. Я там недалеко живу.
— Хорошо.
Я вытащил из кармана подаренные мне братцем Принцессой часы. Щелкнул крышкой. Было уже восемь двадцать.
— Пора идти?
— Минут через пять.
Часы приглушенно пиликали в моей ладони, звуча диссонансом с радостной песней Железного Бастиона. Я приложил их к левому уху… Чудно, и вот это он называла музыкой?…
— Где ты служишь? — спросила братец Принцесса.
— В департаменте круглой печати Министерства внешних горизонтальных сношений, — ответил я и убрал часы во фрак.
— О! Пилатик, ты бываешь за Железным Бастионом?
— Нет.
— Ты не видел живую природу, жаль…
— Какую природу?
— Ну, окружающую среду.
— А, ядовитую окружающую среду — почему, видел… По телевизору. Ужас! Не знаю, чего некоторые братцы туда так рвутся.
— По телевизору не видно главное — не виден цвет.
— Какой еще цвет?
— Кроме черного и белого, существуют другие цвета: синий, желтый, красный… Их много, не говоря уже об оттенках. А в Нашем Доме повсюду горят монохромные лампочки. Кроме дворцов на двадцать первом ярусе. Вот почему мы все видим в черно-белом свете.
Я беспокойно заерзал на стуле, на котором сидел. Возможно, самому Сынку Самого Братца Президента и позволялось иногда нести всякую бредятину, но я-то, вовсе не сынок, как был должен реагировать на подобные сумасшедшие высказывания? Меня об этом братец Белый Полковник не инструктировал.
— Ты бы потише… — жалобно заскулил я.
— А я не боюсь.
— Братец Принцесса…
— И, пожалуйста, никогда не называй меня братцем. Я не братец, я — женщина!
Ничего себе — не братец, подумал я, ничего себе — какой-то женщина… И в одно какое-нибудь мгновение перед моими несчастными глазами во всех своих страшных подробностях пронесся давешний сон: мрачные, узкие, грязные коридоры, палаты, заполненные бывшими братцами в клетчатых фраках. Мне захотелось бежать. Но я не имел ни малейшего права не выполнить спецзадание, пусть даже подвергая и без того несколько расстроенную психику воздействию этой новой заразной заразы.
Посмотрев на мое возмущенное лицо, братец Принцесса ласково улыбнулась.
— Не бойся, то, что они называют безумием, совсем не заразно. Да и никакое это не безумие. Никогда и ничего не бойся. Запомни: все наши несчастья от страха, страх — самая страшная зараза. А они заставляют нас всех дрожать, чтобы им было проще над всеми нами измываться…
Затрепетав от ужаса, я закрыл уши руками. Зажмурил глаза. Стиснул зубы, чтобы не сказать братцу Принцессе что-нибудь такое, чего подобной короне сказать не мог… Но он отвела мои руки в стороны и примирительно спросила:
— Хочешь сегодня взглянуть на живую… на окружающую среду?
Не веря собственным ушам, я разжмурил глаза. Нижняя челюсть отвалилась от верхней сама…
— Ты можешь вывести меня за Железный Бастион? — выдавилось из меня.
— Нет. Но я знаю, как и где это можно сделать, не выходя из Нашего Дома. Часов в девять тебя устроит?
— В девять… Никак нет, в девять никак не могу, — с сожалением сказал я. А потом, будто кто-то задергал меня за язык, взял его да и сказал им: — В девять мне приказано быть у братца Белого Полковника.
— А…
— Я обязан доложить ему о нашей встрече.
— Конечно, — погрустнела он.
— Да ты не бойся, ничего лишнего я не скажу, прикажи только.
— Я не боюсь! — гордо сказала братец Принцесса, и его глаза так и полыхнули безумием.
— Мне надо идти, можно?
— Иди.
— Я приду в отель часов в десять, можно?
— Я буду ждать тебя в холле.
— До свидания, бр… Принцесса.
Я направился к выходу, завернул к стойке, выпил залпом два бокала божественного нектара и, щелкнув на прощанье братцу Принцессе каблуками, вышел из забегаловки.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
До расположенного на пятнадцатом ярусе родного Департамента круглой печати я был обязан добираться по своему девятому ярусу: доехать на трамвае до Южного Железного Бастиона и спуститься на эскалаторе вниз.
Спрятав все имеющиеся у меня в карманах монеты ниже девятизубовиков в потайной карман фрака, я подошел к таможне. Братцы таможенники произвели тщательный таможенный досмотр. Потайной карман вместе с припрятанными монетами они обнаружили, и мне пришлось уступить им пару пятнадцатизубовиков, чтобы получить тайное разрешение пронести вверх остальные. Поднявшись ярусом выше, я заспешил к остановке трамвая. На остановке трамвая собралась большая трамвайная толпа.
Увидев толпу, я вдруг вспомнил, что увидел толпу в четверг, значит, в это самое время по нашему девятому ярусу собирался проехать трамвай с одним из братцев мыслеводителей из Кабинета Избранных.
Пристроившись в конец толпы, я стал ждать. Тут было много переодетых в штатские конспиративные фраки братцев из Ордена Великой Ревизии и братцев из Ордена Святой Экзекуции, которые крайне зорко бросали по сторонам бдительные взгляды. Один из этих взглядов попал прямо в меня. Я отвернулся лицом к
