койками и в прочих местах.
Они и сейчас получали немало подарков. Но что-то останавливало детей. Не позволяло вести себя, как раньше. Наверно, образцовый порядок, царивший в военном лагере. В любое время им встречался человек с метлой. Солдаты высматривали на песчаных дорожках и в густой траве каждый опавший лист. А на деревьях не пропускали ни одной сухой ветки.
Талбот неожиданно рассмеялся.
— Что-то вспомнили? — спросила миссис Кемпбелл.
— Вашу вчерашнюю встречу с обувщиками.
— Это было так смешно?
— Очень…
Ханна пожала плечами.
Каждый день она занята осмотром и починкой одежды. Наступила осень, ясная и пригожая. Но осень — и преддверие суровой зимы, которая ждет детей в России. Кроме теплой одежды, каждому ребенку нужно приготовить и добротные башмаки. Где их купить? Какая фирма лучше?
— Советую обратиться в «Ковард шуз компани», — посоветовал Талбот. — Я и мои друзья пользуемся ее услугами. Это обувь не только превосходного качества, но и по умеренной цене.
Ханна решила начать с самых младших. Утром, дождавшись работников фирмы, она выстроила в шеренгу для снятия мерки первых сто мальчиков. Но обувщики со своими мерными лентами и блокнотами куда-то запропастились.
Дети стали проявлять нетерпение, вот-вот разбегутся.
— Талбот, помогите мне, ради бога! Не отпускайте их ни на шаг. — Ханна сложила ладони рупором и начала как можно громче звать: — Эй, парни! Скорее за дело! Иначе мне не удержать этих энергичных человечков.
Обувщики выросли как из-под земли. И весело принялись за работу. Не прошло и часа, а они уже сняли мерку с ноги последнего ребенка.
— Мы вас ждем и завтра, — напомнила Ханна. — В то же время.
— Спасибо, миссис. Всегда к вашим услугам, — сказал старший из обувщиков. — Мое имя — Ковард. Я хозяин компании. Ваш заказ особый. Не похож ни на какой другой. Теперь наша компания попадет на страницы многих газет. Лучшую рекламу не придумаешь.
— Благодарите не меня, а лейтенанта. Это он порекомендовал вас.
Так начался вчерашний день. А закончился совсем иначе, лишив миссис Кемпбелл покоя и сна. И теперь она ждала Аллена, чтобы рассказать о случившемся.
Выйдя из вагона, Аллен застыл в раздумье. Куда прежде направиться? К Марии или на Стейтен-Айленд? Мария сказала, что ей гораздо лучше. Вот и хорошо! Вечером они пойдут в итальянский ресторанчик. Он давно обещал угостить ее настоящей пиццей.
А сейчас — на остров, к детям.
Стоявший у окна Талбот первым увидел Аллена.
— Миссис Кемпбелл, ваш шеф уже здесь.
— Райли, вы мне нужны! Очень нужны! — крикнула Ханна, тоже подойдя к окну.
Аллен поднял в приветствии обе руки:
— Спускайтесь!
— Я знаю, — сказала Ханна, выйдя из дома, — вы встречались с Вильсоном. У меня к вам сто вопросов. Но сначала о самом важном, самом близком.
— А о чем, думаете, был разговор с президентом? Ближе некуда. Вудро Вильсон хорошо осведомлен о делах колонии. Знаете, что поразило особенно? Большой глобус. Рядом с президентским креслом. Он следит за «Йоми Мару» с первого дня. Как только мы оставили Владивосток.
— А для чего вас пригласили в Белый дом?
— Не только для знакомства. Но и предупредить — детей подстрекают к непослушанию. Есть люди, которые пытаются нас оболгать, представить в дурном свете.
— Вернее, в нашем лице весь Красный Крест?
— Да. Противопоставить нас детям.
— Бунт на корабле?
— Вы точно сказали, Ханна.
— Так вот, дорогой мистер Аллен, бунт уже начался.
— Надеюсь, вы шутите?
— Мне не до шуток. Я не сомкнула этой ночью глаз.
— О боже! Хаус был ближе к истине, чем я думал. Немедленно рассказывайте, что случилось. И во всех подробностях. Впрочем, разрешите мне сначала раскурить трубку.
Они присели на скамейку. Ханна с удовольствием следила за движением его тонких пальцев, как он достает из деревянной коробочки щепотку табаку и умело набивает трубку. Будучи с мужем на Аляске, где они жили рядом с золотоискателями, она тоже пристрастилась к курению. Так же быстро и бросила. Из-за детей. Но тонкий сладкий запах медового табака по-прежнему заставлял трепетать ноздри.
Глаза Аллена сузились. Сделав длинную затяжку и откинувшись назад, он дал понять, что готов слушать.
— Вчера перед ужином, я была в это время в конторе, ко мне постучались трое мальчиков. Самых старших. Вели себя непривычно. Очень сухо. Сказали, что хотят видеть начальника колонии. Я ответила: вы в Вашингтоне, но, возможно, вернетесь еще сегодня. Они молча ушли. А после ужина визит повторился. На этот раз их было уже пятеро. И возглавлял их, так мне показалось, Леонид Дейбнер.
— Нам нужен полковник Аллен, — сказал он.
— Что за дело у вас? — спросила я.
— Мы должны сделать заявление.
— Мистер Аллен только что звонил. Он вернется завтра. Но и я могу вас выслушать.
Они о чем-то пошептались. После чего Леонид Дейбнер вышел вперед и сказал тем же официальным тоном:
— Мы провели собрание. Вместе с воспитателями. И вот наше решение — в Бордо мы не поедем. Мы требуем отправки в Петроград или в один из балтийских портов. Иначе — голодовка! На пароход нас могут посадить только силой.
По мере того, как говорила миссис Кемпбелл, лицо Аллена все больше темнело.
— Резолюция собрания у вас?
— Я ее отдала перевести. Они требуют ответа к завтрашнему дню. И оставляют за собой право передать заявление в газеты.
— Это сделают и без них. Что еще вы можете добавить к сказанному, Ханна?
— Меня удивило, как попрощались эти юнцы. Они отвесили глубокий поклон, будто вручили верительную грамоту.
— Юношеская бравада… Так они пытаются скрыть неловкость. Прекрасно ведь знают, что мы их друзья.
— Но вчерашний вечер этим не завершился.
— Что еще? — насторожился Аллен.
— Вслед за колонистами ко мне пришли военнопленные. Тоже с заявлением. Один из них, его имя Гербер, потребовал от имени своих товарищей заверения, что их не оставят во Франции.
— Их можно понять. Во Франции они снова становятся военнопленными.
— Я их заверила, что слово Красного Креста является и словом нашего правительства, что мы ни разу не дали повода усомниться в наших намерениях.
Тогда Гербер ответил:
— Это правда. Вы держались по отношению к нам хорошо. И все же мы считаем, что кто-то в верхах должен нам дать гарантийное письмо.
— А если мы добудем для вас письмо от самого американского президента? Тогда вы будете удовлетворены? — не без иронии спросила я.
— Да, — ответил Гербер. — Нас это обрадовало бы.
