Только были чуть запачканы кровью. Она даже не успела засохнуть.
Яцек поднес часы к лицу.
Машинально нажал крышку, и она послушно открылась, выпустив из плена веселую и беспечную музыку.
Услышав вальс, Ванда вздрогнула.
Их очередь уже приблизилась к распахнутой двери часовни, откуда доносился чистый голос дьякона, певшего псалмы.
— Хочу попросить вас, — сказал Яцек перед тем, как войти в часовню. — Когда вернетесь в Петроград, передайте эти часы семье Павла Николаева… И напишите мне. Хорошо?
— Обязательно.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
ТИШИНА
Уже сидя в автомобиле, Райли Аллен и Ханна Кемпбелл бросили прощальный взгляд на маленький холмик, усыпанный цветами. Вскоре они вернутся в город, на шумную улицу, окунутся в ее живой поток. А мальчик останется в этом царстве печали и вечной тишины.
— Всю жизнь буду казнить себя, — сказал Райли с болью в сердце.
— Это чувство не покидает и меня, — вздохнула миссис Кемпбелл. — С того дня, как мы похоронили на острове Русском маленькую девочку.
— Настю Альбрехт…
— Да. А в Петрограде все еще не знают о ее смерти. Старшая сестра не решилась написать родителям.
— Петя Александров поступил точно так же, — сказал, чуть помолчав, Райли. — Вчера он отправил письмо отцу. И передал привет от сестры Лены. А ведь уже неделя, как она умерла.
К автомобилю подошел воспитатель Симонов:
— Мистер Аллен, дети на своих местах в автобусах. Мы готовы к отъезду.
— Хорошо, Георгий Иванович. Можете ехать. Только еще раз напомните шоферам, пусть строго следуют за полицейской машиной.
Симонов продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу.
— Что-то еще?
— Не могли бы вы, мистер Аллен, взять к себе девочку? С ней истерика. Врач советует отделить ее на время от остальных детей.
Ханна вышла из автомобиля:
— Я сама ее приведу.
Девочку трясло как в ознобе. Дрожали плечи, губы. Она плакала тихо и безутешно.
— Как тебя зовут?
— Зоя Яковлева.
— Успокойся, Зоя.
— Мне жалко Павлушу.
Ханна прижала ее к себе:
— Я тоже плакала. Всю ночь. Думала о бедном мальчике. Но взяла себя в руки.
— И я держалась. А когда Павлушу стали опускать в могилку… Там так тесно…
— Ты впервые на похоронах?
— Когда была маленькой, умерла моя сестра Оля. Мы ее похоронили на Преображенском кладбище.
— Почему она умерла?
— От кори.
— Ты была маленькая, а все помнишь…
— Мне и тогда было страшно. Но мама сказала, что Оленьку забрал к себе Господь. И душа ее уже на небесах.
— Вот видишь… Наверно, и Павлуша смотрит сейчас на нас со стороны. Так что вытри слезы.
Ханна взяла девочку за руку и проводила в автомобиль, посадив между собой и Райли. Зоя припала к ее плечу.
— Тебе уже лучше?
— Да, миссис Кемпбелл. Вы как настоящая мама.
— Мамаша Кемпбелл, моя Мария тоже нуждается в вашем внимании, — сказал Аллен.
— Я хотела бы ее увидеть. Как она?
— Вчера был врач. Советует лечь в госпиталь.
— И что же?
— Мария и слушать не хочет.
— А вы сами как думаете?
— Ее не следует оставлять наедине с ее болезнью. Я же занят. То Вашингтон, то Нью-Йорк… А вот сегодня — кладбище.
— Жизнь и смерть не только следуют друг за другом. Но и находятся бок о бок.
— Мария говорит точно так же. Она утверждает, что у нее плохие предчувствия.
— Она слишком молода, чтобы так рассуждать.
— Смерть родителей и жизнь в сиротском доме сделали ее слишком ранимой.
— Это верно. Но Мария вас очень любит, мистер Аллен.
— Мне кажется, нас свел не слепой случай, а сама судьба.
— Вы это говорите с такой уверенностью…
— Меня неудержимо влекло в Сибирь… Я не мог это толком объяснить ни себе, ни своим товарищам в Гонолулу.
Ханна прислушалась к дыханию девочки:
— Уснула. Мы подъезжаем к Манхэттену. Надо вернуть ее в автобус.
— Поедемте все вместе к Марии. Она будет рада ребенку. Но сначала купим цветы.
— Лучше купим пирожные.
— Верно, — спохватился Райли. — На сегодня цветов предостаточно.
Райли открыл двери своим ключом. Марии не было в передней комнате. Но за другой, полуоткрытой дверью стучала пишущая машинка.
— Мария! Посмотри, кто к нам пришел.
— Миссис Кемпбелл! Рада вас видеть!
— А мне не рады? — спросила Зоя.
— Зоя, милая! Каким ветром тебя занесло?
— Мы с похорон.
С лица Марии слетела улыбка.
— Да, знаю, — сказала она упавшим голосом. — Умер Павлик Николаев. А я не смогла вместе с другими проводить его в последний путь. Врач и мистер Аллен запретили мне выходить из дому.
— У тебя строгий постельный режим, — напомнил Райли.
— Вот почему вместо улицы я провожу время на балконе девятнадцатого этажа.
— Сегодня мы погуляем. Но сначала — обед.
— Райли, я хочу посекретничать с Марией, — сказала Ханна.
— А мы пойдем на кухню. Ты ведь умеешь готовить, Зоя?
