— Из Ванкувера. Может быть, слышали? Есть такой город в Канаде.
— Выходит, вы не американец?
— Ну, это как посмотреть. Судно, на котором я прибыл, американское Я увидел в газете объявление — требуется опытный радиоинженер… А это моя профессия. Вот так совместил приятное с полезным. И работу нашел, и в бесплатное путешествие отправился. Через весь Тихий океан.
— А почему вы не в военной форме?
— Все довольно просто. Канада и Америка — близкие соседи. Но все же это разные страны. Вот почему я не давал присягу. К тому же нет такого склада и магазина, где нашлась бы одежда моего размера.
— Вы хорошо говорите по-русски.
— Благодаря папе. Он родом из Киева. Вы, наверно, заметили мой украинский акцент.
— А мама тоже русская?
— О нет! Она итальянка. Из Неаполя. Мы очень похожи. — Луиджи очертил рукой вокруг себя широкий круг. — Мама говорит, что виной всему ее предки с их неуемной любовью к макаронам.
— А что находится в этих ящиках?
— Вы очень похожи на моих племянников. Они тоже чертовски любопытны. Потерпите. Всему свое время. А сейчас нам предстоит важное дело.
Один из американцев достал из заплечного мешка флаг. С ловкостью обезьяны, сразу была видна морская сноровка — он взобрался по железным скобам на верхушку башни. И вскоре на одной из антенн затрепетало звездно-полосатое полотнище.
Военные моряки выпрямились, отдавая честь. Луиджи приложил руку к сердцу.
Мальчики стояли рядом, не зная, как вести себя в такую минуту. Они понимали: не место здесь флагу другой страны. Не должен он реять над островом, принадлежащим России. Но, с другой стороны, американский флаг висит и над их казармой, правда, не так высоко, как над этой железной башней. Он сопровождает их уже много месяцев, и под его сенью, под его звездами колонисты чувствуют себя защищенными.
Вместе с тем, спроси их, каков сегодня государственный флаг России, дети замешкались бы с ответом. Одни назвали бы привычный глазу триколор — красное, голубое, белое. А другие вспомнили бы алый стяг на Финляндском вокзале в тот памятный день, когда они покидали свой город.
Первое, чем занялись американцы, — стали отдирать доски, освобождая вход в башню. Мальчишки бросились помогать, но были остановлены Луиджи.
— У меня достаточно людей. Но если так уж хочется поработать, я найду вам другое занятие.
— И какое же? — Кузовков с готовностью выступил вперед.
— Сумеете приготовить обед?
— Было бы из чего, мистер Луиджи.
— С этим все в порядке. У нас много консервов. Одно плохо, хлеб мерзлый. Как камень. Но моя команда так проголодалась, что способна его разгрызть.
— Не волнуйтесь, мистер Луиджи. Не пройдет и часа, как обед будет готов, — уверенно сказал Кузовков.
— Вот и хорошо. Только здесь не трогайте. — Луиджи показал на бачки с жидкостью. — Это опасно.
— Но не порох же там, — попробовал возразить Борис Печерица.
— Там кислота. Тоже опасно.
— Кислота? Зачем она?
— Для аккумуляторов, — ответил вместо Луиджи Гоша Орлов. — Они питают радиопередатчики. Дают им энергию.
— Все верно. Дело обстоит именно так. Из тебя будет толк. — Луиджи потрепал Орлова по плечу. — Уверен, вы справитесь без меня.
Он развернул брезент, под которым оказалась небольшая походная кухня. Колонисты уже были знакомы с подобным устройством. Александров вздрогнул, вспомнив кипящую воду и умирающих крабов.
Кузовков, не спрашивая на то согласия, взял на себя роль повара.
— Больше всего на свете люблю мясную тушенку, — сказал он. — Давайте приготовим ее с макаронами. А хлеб отогреем на пару.
— Здорово ты придумал, — сказал, потирая руки, Печерица. — Луиджи любит макароны… Мы любим тушенку… Выходит, ты всем угодил.
…Морозный воздух разнес запах тушеного мяса по всему лесу и был до того дразнящим, что заставил американцев покинуть башню прежде времени и собраться у костра, на котором уже закипала вода для чая. Кузовков разложил макароны по тарелкам, а Печерица разнес их по кругу.
Все настолько увлеклись едой, что в первые минуты никто не проронил ни слова. Молчание нарушил самый старший из моряков, который назвался Патриком.
— У меня дома, а живу я в Нью-Йорке, есть необычная коллекция, — перевел его слова Луиджи.
— Случайно, не оловянных солдатиков? — спросил Гоша Орлов. — Я их тоже собираю.
— Нет. Представьте себе, я коллекционирую меню. Сойдя с судна, я спешу в ближайший ресторан. Меню листаю как увлекательную книгу… Изучаю как научный трактат… Образцы блюд на витрине воспринимаю как натюрморт. Искусный повар — тот же художник. Чего я только не перепробовал в своей жизни! И знаете, что вам скажу… Нет ничего вкуснее простой пищи. Самые незатейливые блюда — они и есть самые вкусные. Доказательство тому сегодняшний обед, приготовленный обыкновенным русским мальчишкой. Уверен, за свою короткую жизнь он не успел побывать ни в одном ресторане.
— Согласен с вами, Патрик, — сказал Луиджи. — Вы правы. Но я добавлю и другое. Самая простая пища требует и обстановки простой. Вот как сейчас, когда мы в лесу, да к тому же и на острове. Подай вам макароны с тушенкой в ресторане, где мраморные колонны и лепные потолки, а вместо костра горят свечи, и поверьте, это блюдо не будет таким вкусным. Напротив, запах консервированного мяса покажется неприятным и даже вульгарным.
— Здесь вы правы. Мне нечем крыть. Хотя после корабельного кубрика хочется комфорта… Если не роскоши, то хотя бы ее видимости… Кстати, у меня, как завсегдатая ресторана, есть одно правило.
— И какое, интересно знать? — поинтересовался один из моряков.
— Я не ухожу из ресторана без того, чтобы не вручить официанту, а иногда и повару, чаевых.
С этими словами Патрик достал из кармана пятидолларовую бумажку и протянул Кузовкову. А затем, чуть подумав, отдал и кошелек.
— Так целее будут.
Растерявшийся Кузовков в одной руке держал ассигнацию, а в другой кошелек, не зная, как поступить. Феде приходилось просить милостыню, а бывало, и присваивать чужое. Его подкармливали, давали одежду. Но ни разу на долгом пути из Одессы во Владивосток никто не давал ему деньги, а тем более доллары. А между тем только они, Федя это знал, имеют сейчас настоящую цену.
— Бери, они твои, — улыбнулся Луиджи. — Я тоже даю деньги своим племянникам, если они делают полезную работу. Так мы, американцы, воспитываем детей, поощряем их трудолюбие.
— Луиджи верно говорит, — заметил Патрик. — Всякий труд заслуживает не только уважения, но и вознаграждения.
— Я не могу принять деньги.
— Отчего же?
— Это несправедливо.
Лицо Патрика выразило недоумение.
— Не я один готовил обед. Все мне помогали. Борис собирал хворост, Гоша разжигал костер. А Петя открывал консервы.
— У этого мальчика благородное сердце, — воскликнул Патрик.
— Да, он трижды прав, — согласился кто-то из моряков. — Но это поправимо.
Все участники обеда сбросились и вручили каждому из колонистов по пять долларов. Теперь справедливость была восстановлена.
Напомним, что в то время, когда происходили описываемые события, пять долларов были куда весомее, чем сегодня.
