ей придется подвергаться обстрелу ракетными снарядами, точности попадания и производству которых она не в силах помешать».
Между тем изготовление брауновских ракет обходилось немецкому народу не дешево. К 4 миллиардам марок на конструирование ракетного оружия, к многомиллионным расходам на создание пусковых баз в Северной Франции и Голландии (их строили 8 тысяч человек) следует добавить гигантские суммы, полученные фирмами, принимавшими участие в ракетном бизнесе. Так, за 23 137 «Фау-1»74 и 12 000 «Фау-2»75 фашистская военная промышленность получила 5 092 972 620 марок; из них на долю электромонополий пришлось 2 546 486 310 марок. Производство ракет было выгодным делом для акционеров военных концернов.
Опираясь на приказы Гитлера, генерал-лейтенант Дорнбергер и штурмбанфюрер СС Вернер фон Браун при содействии министра Шпеера форсировали производство ракет «Фау-2». До июля 1944 года военная промышленность выпускала по 350, с августа 1944 – по 600 и с октября 1944 по март 1945 года – по 900 ракет «Фау-2» в месяц. Гитлер в секретной директиве от 31 января 1945 года потребовал полностью осуществить программу производства новых видов оружия, запретил мобилизацию необходимых для этого квалифицированных рабочих в вермахт и фольксштурм.
Нацистская клика делала ставку на «чудо-оружие». Массовый ракетный террор, рассчитывала она, заставит англичан и американцев заключить сепаратный мир с Германией, а затем надо всеми силами ударить по Советской Армии. Для достижения этой цели все средства хороши, считали гитлеровцы.
В то самое время, когда «Фау» уничтожали гражданское население Англии и Бельгии, разрывали в клочья английских и американских солдат, топили санитарные суда, Гиммлер через нацистских представителей в Ватикане и Швеции вел с представителями западных держав переговоры о капитуляции германских войск на Западном фронте. Именно тогда Гиммлер направил своего доверенного – врача Феликса Керстена к главнокомандующему англо-американскими экспедиционными войсками в Европе генералу Дуайту Эйзенхауэру со следующим предложением:
«СС и вермахт готовы продолжать войну против России, если англо-американцы пойдут на перемирие с нами. Заключить мир с большевистской Россией мы не можем... Мы должны бороться, чтобы оградить Европу от ужасов, ожидающих ее, если большевизм не будет отражен. Сделайте все, – инструктировал Гиммлер Керстена, – дабы убедить Эйзенхауэра в том, что истинный враг человечества – это Советская Россия и что только немцы могут биться против него. Я готов, – заявлял обуреваемый манией величия эсэсовский главарь, – признать победу западных держав, пусть только они дадут мне возможность воевать с Россией»76.
Это же предложение было доведено до сведения правительств США и Великобритании через главу шведского Красного креста графа Бернадотта. Предложение о союзе Гиммлер подкреплял веским «аргументом» – ракетами своего Брауна.
Ведь если от самолетов-снарядов «Фау-1» еще имелись средства защиты, то от ракет «Фау-2» их не было. Командующий английской зенитной артиллерией Фредерик Пайл признавал позже, что Великобритания вплоть до самого конца войны не располагала средствами противоракетной обороны для борьбы с «Фау-2»77. И в этом были виновны английские правительственные круги. Они пренебрегли своевременными предупреждениями антифашиста Куммерова, а впоследствии игнорировали те многочисленные сообщения о подготовке гитлеровцами нового оружия, которые исходили от участников французского, голландского, польского и немецкого движения Сопротивления, недооценивали бесчеловечность фашистских агрессоров и стоявших за их спиной алчных магнатов военной промышленности.
В то время как под сокрушительными ударами Советской Армии разваливалась гитлеровская военная машина, а англо-американские войска, почти не встречая сопротивления на Западе, продвигались вперед, высшие эсэсовские чины под руководством группенфюрера СС Вальтера Шелленберга – начальника VI управления Главного управления имперской безопасности вынашивали новые планы. Кто-кто, а уж они-то прекрасно знали, сколь мала была точность попадания «Фау-1» и «Фау-2». Тогда поправить дело решили с помощью летчиков-смертников. Оберштурмбанфюрер СС Отто Скорцени приказал набрать и подготовить 250 самоубийц78. О том, как мыслили эсэсовские преступники использовать пилотируемые смертниками самолеты-снаряды, чтобы «наилучшим образом поразить и парализовать наиболее чувствительные центры русской промышленности и снабжения», рассказал в своих воспоминаниях сам Шелленберг. «Мы могли бы, – писал он, – с бомбардировщика дальнего радиуса действия запустить снаряд „Фау-1“ вблизи намеченного пункта, чтобы затем пилот-смертник направил его прямо в цель. Для этого нашлось бы достаточное число (ослепленных фашистской пропагандой. –
Поэтому насквозь лживы утверждения геббельсовских подручных и их подвизающихся в боннском государстве последышей, которые и сегодня продолжают твердить, будто гитлеровское «чудо-оружие» «сулило победу». Этих неонацистских писак нисколько не смущает, что ракеты оказались неспособными принести гитлеровцам столь желанную «конечную победу».
«Если бы тайну Пенемюнде не разболтали, – заявляет один из таких писак, – «Фау-1» и «Фау-2» наверняка удалось бы применить еще до высадки (англо-американских войск. –
Западногерманский автор Людвиг Мюнцингер пишет в этой связи: «Было слишком поздно, чтобы новые, еще недозрелые виды оружия смогли бы привести к перелому в ходе войны»81.
Конечно, брауновские ракеты были «недозрелыми». Почти каждая третья ракета не срабатывала из-за конструктивных недостатков. Но дело, разумеется, не в этом. Фашизм был обречен на поражение, ибо против него поднялись народы.
Ужасы «Доры»
Из трубы крематория концлагеря Бухенвальд черной пеленой стлался дым. «Фабрика смерти» работала с полной нагрузкой. В одной из работавших в крематории команд находился и чех Франтишек, уроженец Праги. Действовавший в лагере подпольный центр антифашистского Сопротивления дал ему задание тщательно осматривать поступающие трупы: под повязкой на руке одного из убитых будет спрятана записка, тайно пересланная из работающей вне лагеря команды заключенных. Больше Франтишеку не сказали ничего. В феврале 1944 года в окровавленных бинтах узника, явно убитого ударом в голову, он нашел наконец записку, написанную карандашом, и передал ее тайному связному.
Шифрованная записка попала в руки заключенного Эмиля Хршля, чешского коммуниста, работавшего в инфекционном бараке. Вечером он, пользуясь в качестве кода книгой «Очерки общей практической медицины», расшифровал написанное. Первым из всех живых, не принадлежащих к фашистской клике, он