Теоретически, Папа имел полномочия дать пинка любому своему подчиненному, до кардиналов и епископов включительно. Снять с должности, посадить в тюрьму, отлучить от церкви, предать анафеме и все прочее. И простые люди, и короли не считали ненормальным убивать и умирать за веру. Епископ, открыто проводящий махинации с церковным имуществом, напрочь потерял бы авторитет в городе. Ни граф Фальконе, ни дож Венеции не стали бы из-за него ссориться с Папой. Тем более, что епископ с ними не делился.
С другой стороны, при всем уважении к Церкви в вопросах спасения души, в шкурных делах бизнеса и политики ее авторитет держался совсем не высоко. В реальности у Папы не было возможности устраивать разборки на территориях, подвластных светским владетелям. К шестнадцатому веку короли и герцоги обнаглели настолько, что могли совершенно безнаказанно игнорировать все папские приказы, вместе взятые. Папы это тоже понимали и избегали конфликтов в явной форме, чтобы не наносить ущерба собственной репутации.
Епископ действительно мог втихую провернуть масштабную аферу и обоснованно рассчитывать отделаться и без того неизбежным снятием с должности. Хотя опасения келаря насчет войны были обоснованы. Отношения между Папской областью и Венецией были далеко не дружеские. По обе стороны границы были влиятельные партии, заинтересованные в войне. Какая-нибудь мелочь запросто могла бы стать casus belli.
Вернувшись, Патер поделился новостями с Быком.
— Знаешь, Бычище, пока ты штопал свой рукав, тот пьяница рассказал много интересного.
— Интересного для священников или для булочников?
— Для всех. Епископ намерен украсть у Церкви много денег.
— Каким образом?
Бык выслушал, ненадолго задумался и задал очевидный вопрос:
— А мы здесь при чем?
— Ты думаешь, мы случайно встретили вчера этого пьяницу? Бог послал нам его, и мы должны что-то сделать.
— Зачем? Это не наш город.
— Сегодня у них есть реальная возможность ограбить Церковь и остаться безнаказанными. Если все пройдет так, как они планировали, завтра каждый титулованный негодяй попытается урвать кусок от церковного добра. Послезавтра они возжелают сами назначать епископов, а потом и Библию перетолкуют.
— Напишешь жалобу Папе?
— Не поможет. Думаешь, мало он получает доносов? Если бы он читал хотя бы половину…
— … его бы давно отравили, — закончил Бык.
— Здесь Папа все равно ничего не сможет сделать, — кивнул Патер.
— А кто смог бы? Граф Фальконе?
— Ты его видел? Дадим человеку умереть спокойно.
— Горожане? Епископ хочет заниматься коммерцией, значит, он должен заботиться о своей репутации. Если горожане узнают, что он совершил бесчестный поступок и ограбил церковь, они не захотят вести с ним дела.
— Да, но нам никто не поверит. Епископа все уважают. Он же здесь первый рыцарь, да и дела ведет честно.
Бык задумался. Пару кварталов прошли молча, потом Бык поделился идеей.
— Если он рыцарь и честно ведет дела, значит, он дорожит честью и репутацией. Тогда надо сделать так, чтобы он не смог осуществить сделку, не повредив репутации и чести. Что если запустить в народ какую-нибудь историю с моралью, где жулик проворачивает подобную сделку?
— После этого епископ не станет поступать по образу и подобию фигляра на сцене или глупой тряпочной куклы? — Патер остановился и посмотрел на друга, — А ведь не будет. Ты прав. Это должно сработать. Сможешь придумать историю с моралью?
— Нет. А ты?
— Я могу только проповеди придумывать. Да мы с тобой, если и придумаем, рассказать не сможем. Кто нас здесь слушать будет? Надо найти каких-нибудь актеров.
Идею поддержали молодые послушники, которые подслушали историю в сортире. Патер запретил им распространять эти «непроверенные слухи», но решил, что, если не привлечь ребят к делу, они сами могут невольно наворотить такого, что будет только хуже.
Каспар с его проблемами попался под руку как нельзя более кстати.
— Если он показал пьесу здесь, значит, он говорит по-итальянски.
— Да, и может, не вызывая подозрений, собрать полную площадь народа.
— И у него сейчас проблемы с репертуаром.
Кукольник доедал скромный монастырский ужин, когда справа он него плюхнулся на скамейку Бык, а слева Патер.
— Здорово, дядька Каспар!
— Какой я вам дядька! — фыркнул кукольник, — я что, старше вас выгляжу?
— Нормально выглядишь. У тебя здесь проблемы? Можем помочь.
Каспар недоверчиво оглядел толстого и тонкого. Положим, бедный священник ничем не поможет. А у толстяка на лапе два интересных перстня. Один с гербом братства святого Марка, а другой с гербом Сфорца. Терять все равно нечего, подумал кукольник.
— Мне не дают работать. После каждого представления стражники говорят, что я нарушил какие-то местные законы и должен платить штраф.
— А у тебя еще в ходу та пьеса про мужика с половиной лица и бабу с сиськами?
— В ходу, но не здесь. Меня за нее только что оштрафовали, потому что там, — Каспар скривился, — «ангелы выставлены в не лучшем свете», а еще потому что «есть оскорбительные замечания о женщинах».
— Хочешь, мы подскажем тебе идею представления, за которое тебя не смогут оштрафовать?
— Это как?
— О торжестве Церкви над ворами-еретиками. С моралью.
— Думаете, горожане про это будут смотреть? И денег заплатят?
— Будут. Заплатят. Надо просто подумать, как следует.
Кукольник вспомнил какой-то случай из своей жизни, когда посторонний человек подкинул ценную идею, махнул рукой и согласился. Путем мозгового штурма при участии девяти мозгов сценарий был закончен чуть позже полуночи. Короткий перерыв на сон — и вся честная компания с утра пораньше примется готовить «артистов» к премьере.
9. Фигуры на доске
К XVI в. турниры превратились из сурового мужского досуга в красочное шоу с элементами ролевых игр. Особой пышностью отличались турниры, проводившиеся при бургундском дворе. Во многих городах Италии, таких, как Флоренция, Милан, Венеция и Рим, проходили турниры, не уступавшие по роскоши бургундским. В Германии в первой половине XV в., увлечение турнирами пошло на спад, но император Максимилиан I возродил моду на турниры. Немецкая знать была не так богата, как бургундская и итальянская, поэтому зрелища были менее фантастическими. Зато немецкие принцы и лично император принимали самое активное участие в турнирах, считая чрезвычайно важным показать себя первыми среди вассалов.
Джеймс IV Шотландский устраивал эффектные зрелища в духе Бургундского двора. Генрих VIII с
