можно — в Шапкино! Как там теперь, кошка бедствует?
А в этот день и вовсе ехать не пришлось… Автобус не ходил. Моську с Алехой и прочий народ привезли в Тюковку на тракторных санях… Они сразу отыскали в школе Андрейку и успокоили, сообщив, что его двор уже расчищен, чистил Алехин отец, а Моська с Алехой помогали… С остальным тоже все в порядке.
— А кошку не видали?
— Видали! Два раза!..
— Ну что она?
— Сидела на воротах… толстая!
— Значит, она мышами наедается!.. — успокоился Андрейка и поделился с друзьями своей новой заботой: — А я тут с одним чудаком из четвертого класса мучаюсь!.. Бабкиного Ромашку знаете? Поручено мне по немецкому его подтягивать, никак не подтяну: лень-матушка одолела! Хотя способный: на лету все схватывает… Она велела: ты, говорит, подходи к нему с подходом… А я никак подход не изобрету! Вы не знаете никакого подхода?
Моська моментально изобрел.
— Подход? А такой — по башке!..
— Ну-у-у…
— Тогда по шее! — слегка смягчил свой подход Моська.
— Разве она такой советовала? — возразил Алеха. — Так она и сама может… Зачем ей у других одалживаться?.. По-моему, раз подход, то он должен быть хороший, чтоб интересно, а не по башке! Вот летом я не захотел смородину обрывать, и все! Ничего они не могли со мной поделать! Я работы не боюсь, это все знают, но смородину просто-таки ненавижу! Рвешь, рвешь по маленькой ягодке, а кружка все никак не полна… Они со мной бились, бились, отец аж насилу нашел подход! Говорит: оборвешь всю, поедем вместе на болото за камышом — сарай крыть… Я как начал! Не только черные, но и все зелененькие оборвал! Вот так нужно, а не по башке или хотя бы по шее, что тут хорошего?..
Алехин совет Андрейке понравился больше Моськиного, и он спросил:
— А вы за камышом еще не поедете?..
— Нет, — ответил Алеха. — Мы в тот раз его столько нарезали — прямо надорвались, как из болота тащили… А от комаров опухли все! Они там до зимы не вымирают, вот такие здоровые!
Алеха отмерил на пальце.
— Жалко… — вздохнул Андрейка, а упрямый Моська твердил свое:
— Вы как хотите, а мой подход намного лучше! Вот кабы мне доверили брата Федора, сами не вмешивались, я бы его воспитал! Он бы у меня в погреб не упал! Утенка не задушил. Горячим молоком не обварился!..
Так ни до чего и не додумались…
Марьмитревна зря считала, что ее Ромашка ленивый — даже снег не отчистит. Когда Андрейка пришел из школы, он уже вовсю орудовал лопатой и успел проделать в снегу широкую дорогу от крыльца до ворот.
— Сейчас и я подключусь! — вызвался Андрейка. — Вдвоем быстрей с этим снегом разделаемся, потом немецкий…
Ромашка замахал рукой:
— Ни! Не люблю, когда мешают, один буду! Ты не знаешь, где какую дорогу проводить…
Но Андрейка его не послушался.
Вдвоем они быстро расчистили двор, сложив из снега высокие горы. Ромашка изо всех сил старался, чтобы горы получились повыше, закидывая полные лопаты снега на самый верх. Когда во дворе чистить стало нечего, он принялся подравнивать у гор бока, обрезая их лопатой.
— Нужно, чтобы все было ровненько, красиво… — пояснил он.
Когда снежные горы стали ровными и красивыми, как пироги, Ромашка собрал лопатой все уроненные комочки.
— Люблю всякую аккуратность!
Ставя лопату к сараю, Андрейка позвал:
— Ну, пошли, что ли?.. Собираемся занятия начинать?.. Скоро смеркаться будет!..
Ромашка, выискивая, где бы еще подчистить, ответил:
— Занятия не уйдут! Вечер велик! Сейчас вечера длинные, хватит времени! Это летом не успеешь вечером побыть — уже ночь. А сейчас сидишь, сидишь, и все еще вечер…
Потом, хитро скривив губы, спросил:
— Думаешь, мы уже все отчистили? Какой быстрый! У нас еще и половины нету!.. А дорога?
— Какая?
— От ворот до большой дороги, такая вот! Приедет машина с дровами, значит, по-твоему, и таскай их оттуда в снегу по самую шею?..
Провели широкую дорогу до середины улицы, но Ромашка все не унимался:
— Теперь сделаем вот тут площадку, куда дрова сваливать. Прямо в снег их кидать что ли?
Пришлось расчистить возле ворот площадку для дров. Ромашка тщательно подправил у нее все края, осмотрел, не валяются ли где комочки снега, и Андрейка с облегчением вздохнул:
— Ну, теперь все!
Ромашка подумал и вспомнил:
— А в огород дорогу?..
— Туда-то зачем? — разозлился Андрейка.
— А бабушке куда помои выносить? Что ж, по-твоему, ей лазать в снегу по самую шею? Ты иди, я один!
Андрейка ушел, а Ромашка работал до самых сумерек, стараясь, чтобы дорога к помойной яме получилась больше и красивей, чем все остальные…
В окно Андрейка видел, как, закончив расчищать дорогу, он еще долго хлопотал во дворе: все подравнивал горы, да прихлопывал их лопатой, да подметал… Потом ушел в сарай…
Вскоре на кухне раздался его крик:
— Керосина нету! Давай деньги, я побегу, пока керосинщица не закрылась!
— Да обойдемся… — ответила Марьмитревна.
— Как обойдемся! Как обойдемся! — волновался Ромашка. — А закроют на ремонт, значит, по- твоему, я ездий за ним каждый день в самый город?
Вскоре он привязал керосиновую канистру к салазкам и поспешно выволок их за ворота…
Радостная Марьмитревна на минутку заглянула к Андрейке погордиться:
— Наш-то аспирант, гляди-ка! Хозяйственный стал! Значит, перед тобой старается, желает оказать себя с наилучшей стороны… Эна двор-то обрящил — ну не нужно просто никакого парка культуры и отдыха!.. Уж он если возьмется — кипит все в руках! В нашу родню пошел! Отец-то у него, откровенно говоря, рохля рохлей… Не человек, а так… ходячая энциклопедия какая-то, уж извини за выражение!..
Андрейка подозревал, что Ромашка этот просто хитрый лодырь и нарочно проводит время, чтобы не садиться за уроки, дожидаясь, что Андрейка заснет или уйдет куда-нибудь… Марьмитревне он, конечно, ничего не сказал, чтобы ее не расстраивать, а сам решил дождаться Ромашку и применить к нему какой- нибудь подход. Моськин, конечно, было как-то неловко прямо сразу применять в чужом доме…
Ромашка притащился с керосином, когда уже совсем стемнело. Андрейка выучил свои уроки и отдыхал.
Сразу к Андрейке он не зашел, а сидел на кухне, обстоятельно рассказывая бабке, какая была очередь, кто в ней стоял, что говорили и какие произошли недоразумения. Его звонкий азартный голос так и разносился по всем комнатам. Входя к Андрейке, он напустил на себя усталый, сгорбленный вид, отдуваясь и кряхтя, точно столетний старик…
— Принимаемся? — не отступал Андрейка.
Ромашка наморщил лицо и заныл жалобным больным голосом, никак не подходящим к его горячим румяным щекам и блестящим глазам, которые так и шныряли по сторонам:
— Видишь, что никаких сил нету?.. И так уморился, чуть дышу… Если б тебя в такие тяжелые
