пусть Ольга с ней поговорит. Или сестра. Родную сестру она послушает?
– Они почти не общаются, – понуро сказал Шемякин. – Как же так, а? Ведь вот они: деньги. И – не мои?
– Погоди. Они с женихом вроде поссорились в Новый год.
– Поссорились?
– Он вошел в половине одиннадцатого, с тортом. А в одиннадцать уже вышел.
– Кого ж она сегодня в гости ждет?
– Молодые бранятся, только тешатся, – усмехнулась Ираида Осиповна.
– Молодые! – Шемякин аж подпрыгнул.
– Ты узнай через жену: в чем дело? Что за кошка меж ними пробежала? Тут хитростью надо, а не силой. Езжай домой, Ваня, – ласково сказала Ираида Осиповна.
– Я не Ваня. Илья.
– Езжай домой, Илья. Я к ней поднимусь, разведаю, что да как.
– Правда? – обрадовался Шемякин.
– Поговорю с ней. Ты заходи на днях. Посидим, чаю попьем. Поговорим. А может, сейчас зайдешь?
– Вы сначала узнайте у нее все про этого жениха. А я денька через три приеду. А торт мне нельзя, у меня желудок больной. Но вам я торт принесу. Вы какой любите? Бизе? Или бисквитный, с кремом?
Ираида Осиповна расцвела. Она опять почувствовала себя востребованной.
– Низкокалорийный.
– Хорошо, – кивнул Шемякин. – Привезу низкокалорийный.
И направился к своей машине. Взволнованная Ираида Осиповна вернулась к себе в каморку, концерт ее больше не интересовал. Какое-то время она сидела как на иголках, потом спохватилась:
– Да что ж это я вязанье не взяла?
Надо было чем-то занять руки: она заметно нервничала. План помощи симпатичному Илье Шемякину в голове уже созрел, Ираида Осиповна даже забыла про несимпатичную ей Ольгу. Мысль о том, что через три дня она будет сидеть в этой каморке с Ильей Шемякиным, так похожим на ее Ваню, и пить чай с низкокалорийным тортом, не давала покоя. Надо же иметь какой-то результат, чтобы было о чем поговорить! И Ираида Осиповна решила действовать немедленно.
Сначала она действительно поднялась к себе на девятый этаж и взяла вязание. Потом зазвонил телефон. Сменщица спрашивала, как насчет завтрашнего дня? Не подменит ли ее Ираида Осиповна и пятого?
– Пятого я занята, – торжественно сказала та. – Записалась на прием к врачу.
– Так все же закрыто! – удивилась сменщица.
– А я в платную.
– Это же так дорого!
– Здоровье дороже.
Они немного поговорили о болезнях. Потом Ираида Осиповна взяла вязание и вышла на лестничную клетку. В лифте она вспомнила, что хотела зайти к бабе Ане. Предлог был благовидный: узнать, как та себя чувствует после ссоры с Ольгиным мужем. Не поднялось ли давление? Ираида Осиповна даже вернулась в свою квартиру и прихватила прибор: мерить. Она чувствовала себя заговорщицей, сердце билось учащенно, дыхание было прерывистым. Ираида Осиповна волновалась.
Лифт остановился на пятом этаже, и, выходя из него, консьержка нос к носу столкнулась с Пичугиным. Тот буркнул что-то невразумительное, хотя обычно был любезен, и поспешно нажал на кнопку.
Консьержка позвонила в квартиру к бабе Ане и, прижав к груди прибор, стала ждать. Ей никто не спешил открывать. Она даже постучала в дверь и на всякий случай прокричала:
– Это я, Ираида! Консьержка!
Потом прислонилась плечом к двери и вдруг сообразила, что та не заперта. Это показалось Ираиде Осиповне странным. Чтобы осторожная до крайности, мнительная баба Аня не закрыла дверь?!
Консьержка толкнула дверь, на цыпочках вошла в прихожую, пригляделась и замерла. Какое-то время она соображала. На полу лежала баба Аня.
«Может, ей плохо?» – подумала Ираида Осиповна, прижав к груди прибор для измерения давления. «Сердце прихватило?» Она нагнулась над старухой и не услышала дыхания. Взяла сухую, тонкую руку и не почувствовала пульса. Рука безжизненно упала, как только Ираида Осиповна ее отпустила. Так же на цыпочках консьержка вышла из квартиры. Первым ее порывом было позвонить в «скорую». Она даже поднялась к себе на девятый этаж и взялась за телефонную трубку. Палец уже уткнулся в кнопку с нулем, когда Ираида Осиповна задумалась. А если «скорая» приедет быстро? Сейчас пробок нет. Вдруг ее спасут? Откачают, приведут в чувство. Дыхания вроде бы не слышно, но кто знает? Нет бабы Ани – нет долга.
Кажется, в таком случае вызывают еще и милицию. При этой мысли Ираиде Осиповне стало плохо. Машинально она схватила лежащий рядом прибор для измерения давления и открыла футляр. Давление, и в самом деле, было повышенное.
Если приедет милиция, первым делом возникнет вопрос: кто нашел труп?
– Если нашла, то не я, – вслух сказала Ираида Осиповна.
Потом она сообразила, что сидит у телефона уже минут десять, не меньше.
«Что ж это я? Надо идти!»
В лифте она вспомнила, что опять забыла вязание, и вернулась на девятый этаж. Движения ее были нервные, суетливые, пульс учащенный. Она опять захотела вызвать «скорую», на этот раз себе. Но потом передумала и просто выпила таблетку. Спустившись же на первый этаж, Ираида Осиповна какое-то время сидела как на иголках. «И все-таки надо было позвонить в милицию!» – думала она, нервно работая спицами.
И тут раздался сигнал домофона.
– Здравствуйте, – услышала Ираида Осиповна. – Я Ольга, племянница Анны Павловны с пятого этажа. Тетя почему-то дверь не открывает. Вы не могли бы меня впустить?
– Что ж это она сегодня родственникам дверь не открывает? – спросила обрадованная Ираида Осиповна и нажала на кнопку.
Вот все благополучно и разрешилось! Сейчас Ольга и вызовет милицию! Она же найдет труп! Все правильно, все логично! Анну Павловну нашла племянница, а не любопытная консьержка, которая, к тому же, была старухе должна!
Ольга вошла в лифт, и Ираида Осиповна перевела дух. Только теперь она сообразила: а если это убийство? Никакой не сердечный приступ? Кто ж это ее?
И тут она вспомнила, как, выходя из лифта, столкнулась с Пичугиным...
Рентген (продолжение)
– Значит, Пичугин, – Алексей кинул взгляд на пальму, за которой притаился напуганный бизнесмен.
Александр Сергеевич словно почувствовал чтото, заерзал на своем диванчике и шумно высморкался. В этот момент из кабинета рентгена вышла Шаль.
– Можно заходить? – спросила обрадованная очередь.
– Они сами вызовут, – и гражданка Шаль стала у двери на часах. – Мне еще заключения надо дождаться.
– Безобразие, – робко сказал Семужка. – Сколько же нам здесь сидеть? – И, нагнувшись над пожилой женщиной, лежащей на диване, спросил: – Как ты, мамуся?
– Какой заботливый сын, – сказал Алексей, обращаясь к Ираиде Осиповне.
– Вот и я Анне Павловне говорила: соглашайся на опекунство, – подхватила та.
– На опекунство?
