взрыв или нет — неизвестно. Читатель оказывается на крючке, с которого уже не может сорваться.
— Для нашего издания это неплохо.
— Плохо. Если выяснится правда, то грош нам цена.
— Вольнов этого не допустит.
— И я о том же. Дирижерская палочка в его руках, я в этом уверен.
— Поговори с ним сам, а мне пора возвращаться в редакцию. Работы невпроворот.
Заикин похлопал приятеля по плечу и ушел. Олег допил коньяк и заказал еще порцию. Рядом с ним прожурчал приятный женский голосок:
— И мне, пожалуйста, двойную порцию «Хеннесси».
Громов повернул голову. На месте Левы сидела обворожительная блондинка лет тридцати в дорогах украшениях и черном облегающем платье с глубоким декольте. Ее лицо, волосы, формы, притягивали к себе взгляд. На таких мельком взоры не бросают.
— Крепкие напитки пьете, барышня.
— Не в крепости дело, а в качестве. Кажется, вы того же мнения придерживаетесь, Олег?
— Вы меня знаете?
— «Талантлив, имеет аналитический склад ума плюс чутье. Слабости: живет не по средствам, пьет коньяк «Хеннесси», носит пестрые безвкусные галстуки, одевается в дорогие костюмы, любит женщин и автомобили, обожает свое отражение в зеркале, заносчив, горд». Это несколько строчек из вашего досье.
— Где же вы его читали?
— В кабинете Вольнова. У меня туда свободный доступ.
— Любопытная птичка села на мою ветку. Зачем же раскрывать карты раньше времени? Теряется интрига.
— Интрига не в нашем знакомстве, я не собираюсь заводить с вами роман. Интрига в событиях. Я кое-что знаю, чего не знают другие.
— Вы фаворитка Вольнова и хотите ему посыпать соль на раны?
— Была. Теперь у него новая фаворитка. Я вышла в тираж. Загубит жизнь следующей дуре, но конвейер не остановится, пока он ползает по земле.
— Похоже, ваши раны были глубже и соли на них высыпали больше.
— Он меня держит возле себя, потому что я слишком много знаю. Мне не исполнилось шестнадцати, когда я приехала в Москву. Павел Иваныч, тогда Пашка-гвоздь, работал сутенером на трех вокзалах. В его сети не одна такая дурочка, как я, попала, но мало кто выжил. Убить человека ему ничего не стоит. Главным его достоинством остается умение плести интриги и сталкивать лбами противников. Тюрьмы он избежал благодаря связям отца. Тот еще прохвост в генеральских погонах. Жизнь Паши достойна пера великого Дюма, но того уже нет на свете, приходится надеяться на собственные силы, ну, может быть, воспользоваться и талантом Громова.
— Вы пишете мемуары? Женщина кивнула.
— Более четырехсот страниц уже.
— Кто это сегодня будет читать! Даже если книга выйдет, ее никто не купит.
— Она не выйдет, об этом и думать смешно. А купит ее Паша. Вы же хотите вернуться на свое место и стать независимым редактором, работающим не по указке?
— Узнай он о существовании такого материала, я и дня не проживу.
— Самый банальный детективный сюжет: «Если со мной что-то случится, оригиналы попадут прокурору на стол!» Единственное место, где у Вольнова нет связей, — прокуратура.
— Выпьем за знакомство.
— С удовольствием. Меня зовут Ирэн. Они выпили коньяк и заказали еще.
— Как ему удалось так разбогатеть?
— Паша — марионетка. За ним стоят серьезные дельцы, для которых он отмывает деньги за жалкие проценты. Им нужен именно такой прохвост с отличным чутьем, умеющий молчать, держать марку и пускать пыль в глаза. Этот напыщенный гусь не гнушается грязных притонов, только там он чувствует себя в своей тарелке. Выходя из вонючих подвалов, надевает маску великого деятеля и мучается от сдавливающих шею воротничков, галстуков и дорогой обуви. Его удел — поношенные кроссовки. Он привык бегать по точкам, стричь купоны и уносить ноги, избегая облав. Лишившись кроссовок, ожирел и обленился. Тело превратилось в желе, но мозги продолжают работать в том же направлении.
— Слышал бы он вас сейчас. За вами нет хвоста?
— Я бы заметила. Сейчас он редко вспоминает обо мне.
— Бармен! Повтори!
Очень привлекательная, но не очень трезвая парочка прогуливалась по залитому огнями ночному городу. Им было весело, они много смеялись, заглядывали в бары, выпивали по рюмке и шли дальше.
У витрины художественного салона Кальпицкого они остановились.
— Мне нравится этот мастер, — громко произнес Олег.
— Вкус у него есть.
— Вот только денег нет. Не в то время не в том месте родился. У меня три его картины. Две дома, одна в кабинете. Надо выручить парня. Что скажешь об этих «Трех грациях»?
— Волнует.
— Покупаем.
Они зашли в салон. Ни одного человека. Слева картины, справа антиквариат.
— Докатился. Старыми самоварами торгует.
Хозяин салона — высокий, худой, бородатый молодой человек — его услышал:
— Сожалею, но это так. Нужны деньги на аренду помещения, вот старый хлам и выручает. Антиквариат нынче в моде.
— Я покупаю «Три грации» с витрины. Снимите ее с подрамника и сверните в рулон.
— Картина каталожная, стоит дорого.
— Послушайте, Кальпицкий, я покупаю, вы продаете. Это все. Плачу наличными в долларах.
— Тысяча.
— А говорите дорого!
Олег достал бумажник, отсчитал деньги и получил скрученную в рулон картинку.
— Удачи. Я уважаю талантливых людей, Кальпицкий. Сам талантлив, но в своей области.
Олег и Ирэн пошли дальше.
— А что ты скажешь о Косте Цимбале? — спросил Олег.
— Отморозок! Вечная шестерка. Ни принципов, ни мнений. Когда-то мечтал выбиться в лидеры, но Паша наступил ему на горло. Валялся у меня в ногах. Пару раз я допустила его к себе, но кроме тошноты он ничего не мог вызвать.
— Амбиции все же есть? На что аллергия у Вольнова?
— Зачем тебе?
— Хочу сделать подарок, от которого ему стало бы плохо.
— Подари резной стол. Или нож. Он боится острых предметов, после того как его однажды пырнули, и не выносит завитушек. Не отдыхает в арабских странах, там любят узоры. Поэтому и я ношу только прямые волосы.
— Подарим ему кальян. Я знаю бар, где в меню есть такая услуга, как кальян. Это недалеко.
Каким был по счету бар, в который они спустились по крутой лестнице, никто сказать не мог. Тут веяло Средним Востоком со всех сторон. Ковры, вместо стульев пуфики и подушки, на стенах изогнутые сабли. Ароматный голубой дым от множества кальянов. Был здесь и хороший коньяк. Уселись на ковре, дурачились и наконец позвали хозяина. Тот наотрез отказался продавать кальян, мол, самим не хватает.
Ирэн указала на висящий на стене кривой кинжал в резных ножнах.
— Сайд, продайте нам тот кинжал. Вы не прогадаете, мы можем дать о вас хорошую рекламу в газете. Бесплатно. Выгодная сделка.
Сайд поломался и согласился. Кинжал оказался настоящим, и Олег не торговался, выложил за него
