Подействовало сразу. Середина лужи взбурлила, вздулась горбом и явила миру этакого полупрозрачного мальчика-с-пальчик. Правда, мальчик был изрядно бородат, а, присмотревшись, я узрел, что он еще старше, чем я поначалу подумал. Этакий гомункулус-пенсионер, безуспешно пытающийся принять грозный облик. С полминуты мы молча глядели друг на друга.
– Дожил! – сказал он наконец и безнадежно махнул рукой. – Никто не боится. Громовержец! Лужеплаватель! Плевку рад…
Любопытство продолжало грызть меня, но теперь к нему примешалась некая доза жалости.
– Кто… вы? – повторил я вопрос совсем иным тоном.
– Глухой, да? – накинулся он на меня. – Громовержец я, понял? Зевс, царь богов, владыка Олимпа! Бывший владыка… – Боевой порыв его быстро угас, сменившись вздохами. – Бывший царь. И громовержец, кстати, тоже бывший. Такие дела…
– А теперь вы кто?
– Не видишь, что ли? – обвел он вкруг себя рукой и саркастически засмеялся. – Вот мои владения. Вот эта лужа. Зевс – бог лужи! Смешно?
– Нет, – соврал я.
– Мне тоже не смешно. Лужевладелец, лужезнатец и лужепроходец. Тьфу!
– А если лужа высохнет?
Он вздохнул.
– Обязательно высохнет. Зимой я вообще в спячку впадаю, а летом – так… слегка сублимируюсь. Ты ведь не станешь мне воду таскать, нет?
Это он верно угадал.
– Можно уменьшить испарение пленкой жидкого масла, – предложил я, заметив на поверхности лужи радужные разводы и немного подумав.
– Оливкового? – оживился он.
– Пока что подсолнечного, – сказал я, доставая из сумки пластмассовую бутыль. – Рафинированного. Тоже, кстати, органика.
Я влил в лужу четверть бутыли. Пленка получилась что надо, основательная. Теперь я не посоветовал бы купаться в этой луже никакому воробью.
– Фу, какая гадость! – пробормотал Зевс, но, кажется, брюзжал больше для порядка. – В следующий раз принеси оливкового.
– Яволь, экселенц.
– Издеваешься? – встопорщил он бороду. – Над богом – издеваешься?!
– Ни в коем случае. Сочувствую.
– Что? Прекрати немедленно! Я же все-таки бог, мне это вредно. Кинь-ка лучше еще монетку. Только, чур, благоговейно, а то толку не будет!..
Я выполнил требуемое. Он сразу расцвел, чуть-чуть подрос, приосанился и благосклонно кивнул мне: молодец, мол, делаешь успехи.
– Почему бы вам не поселиться в фонтане? – спросил я. – Туда многие кидают монетки. А реки? Озера всякие, каналы?.. Пруды, наконец?
По тому, как он сразу скривился, я заподозрил, что ляпнул чушь. А ведь верно: насколько я помню читанные в детстве греческие мифы в адаптированном пересказе, каждый порядочный водоем, будь то ручей или пруд, обязательно имел свое божество. Пусть мелкое. Знамо дело: командовать плавунцами да головастиками – не велика должность.
Но все-таки должность.
– Все кресла уже заняты, да? – схохмил я и понял, что попал в точку. Пришлось задобрить Зевса еще тремя монетками, благоговейно булькнувшими в лужу, прежде чем я вновь сумел вызвать его на разговор.
История громовержца была ужасна. Можно уберечься от потомка, который должен тебя свергнуть, попросту не родив этого конкретного поганца, но как уберечься от девальвации? Боги-то размножаются! Причем размножаются они, как и люди, в геометрической прогрессии, а область их деятельности практически не растет, да и Тартар не резиновый, чтобы беспрерывно низвергать в него избыточных бессмертных. И каждый сопляк-потомок, будь то сын, внучатый племянник или вообще седьмая вода на киселе, так и норовит хапнуть то, что еще не расхватано, а то и оттягать у другого. В том числе и у папаши, двоюродного дедушки и так далее. Курочка, как известно, по зернышку клюет, а вода камень точит. В том числе та вода, что седьмая на киселе. В античные времена с теографическим кризисом на Олимпе еще удавалось худо-бедно справляться, но потом…
Он не пожелал изложить, что было потом, но можно было догадаться. Ни бесчисленные толпы германских князьков, ни пять тысяч современных саудовских принцев не могли сравниться с роящимся скопищем олимпийцев. С беспрерывно размножающимся и бессмертным скопищем!
Надо думать, началось с того, что растущему поголовью богов стало не до смертных – хватало собственных проблем. Можно представить себе, какие страсти бушевали на перенаселенном Олимпе, ибо ничего увлекательнее дележа власти божественная природа не придумала.
Реакция смертных не заставила себя ждать. Если раньше для успеха торговой сделки только-то и надо было, что принести жертву Гермесу, то теперь надлежало задобрить сотню-другую божеств, притом постоянно ссорящихся между собою. Возможное ли дело?..
Да купец знать не знал, как их зовут!
Подношения прекратились, чего не скажешь о склоках между богами. Кончилось тем, чего и надо было ожидать. Всю цепочку девальваций Зевса мне проследить не удалось, но текущее состояние громовержца я видел вполне отчетливо.
– Бывшего громовержца, – еще раз уточнил он. – У меня и молнии-то мало-помалу оттягали, ни одной не осталось. Теперь в каждой грозовой туче по десятку бессмертных, если не по сотне. И каждый кричит, что это его туча. Сойдутся спорить – крику не оберешься. Молниями швыряются, бороды рвут. Вот увидишь, придет время – в каждой дождевой капле будет сидеть свое божество, да и то скоро на всех не хватит капель. На Олимпе – там вообще беспредел! Элитный же район, так что сам понимаешь: ни снежинки бесхозной, ни песчинки…
Он бы и дальше жаловался на жизнь, горестно иронизируя над сорвавшимися с нарезки правнуками и праправнуками, но тут в конце дорожки нарисовался мой сосед-алкоголик дядя Вова. Судя по характерному медвежьему раскачиванию, он достиг должного градуса и был настроен агрессивно. Встреча с ним не входила в мои планы, так что я поспешил раскланяться с бывшим олимпийцем и удалиться.
Назавтра лужа, несмотря на масляную пленку, изрядно сократилась. Июльское солнце жарило вовсю. Наверное, у каждого жгучего лучика имелся теперь свой бог, мечтающий насолить девальвированному пращуру.
Поэтому я не очень удивился, когда Зевс с готовностью принял мое предложение.
Он и доныне живет у меня в большом аквариуме с вуалехвостами, очень доволен повышением в должности и не брюзжит, если я по забывчивости подсыпаю мотыля не слишком торжественно и вовсе не благоговейно. Ему не нравятся только рыбки: он говорит, что они глупые и гадят.
Насчет второго я не спорю – очевидная же истина. А насчет первого Зевсу виднее. Мне с вуалехвостами философских диспутов не вести и в шахматы не играть. На то у меня есть бог аквариума.
Кстати, он ответственно относится к новой должности, и рыбки под его присмотром чувствуют себя расчудесно.
Недавно я спросил из любопытства о судьбе Посейдона, и Зевс надолго надулся. Оказалось, грозный бог морей устроился совсем неплохо и даже кое в чем перебежал брату дорогу. Он теперь бог искрящих электродвигателей. Работа значительная и требующая квалификации.
Тем лучше. Когда в аквариуме с нотобранхиусами окончательно испортится барахлящий насос, я, конечно, поставлю новый, а старый погожу выбрасывать. Девальвация продолжается, и новому богу я буду рад.
Думаю, мы поладим. Придется только научиться благоговейно включать электричество. Но разве это настолько сложное дело, что мне с ним нипочем не справиться?
Последнее дело Херлока Шолмса
