впоследствии основой разногласий с Лениным и отходом его от большевиков.
Исходные пункты революционной идеологии Плеханова отражены в антисубъективистской и антиантропоцентристской концепции соотношения необходимого и желаемого, закономерного и свободы человека, необходимости и разума, объективного течения жизни и субъективных факторов. Плеханов настаивал на развитии классового сознания, указывал на относительную самостоятельность идеологии, показывал ее связь с психологией, отстаивал приоритет социалистической рабочей партии. Отсюда его критика многих философских течений, включая ленинские философские представления. Следует отметить, что Плеханов никогда не считал Ленина сколько-нибудь выдающимся теоретиком, оценивая его воззрения как субъективизм и бауэризм.
Расхождения с Лениным обнаружились в самые первые годы XX столетия. У Плеханова был свой взгляд, отличный от ленинского, на характер и пути развития русского капитализма. Возглавляя борьбу меньшевиков, Плеханов занимает особую позицию по важнейшим вопросам марксизма: о роли пролетариата, об отношении к крестьянству, об оценке роли государства. Вернувшись на родину после февральской революции в 1917 г. (он отсутствовал в России 37 лет), Плеханов решительно выступил против курса на социалистическую революция, подчеркивал необходимость постепенного созревания условий для социализма. Февральская революция, по его мнению, должна заложить лишь основы длительного процесса развития капитализма в России. Известно крайне отрицательное отношение Плеханова к Октябрьскому перевороту. Революция большевиков для Плеханова пример «нарушения всех исторических законов». Эти взгляды Г. В. Плеханова представляют особый интерес в эпоху современности, когда Россия вновь стоит перед выбором своего исторического пути: предпочесть ли плавный, эволюционный процесс изменений общественного устройства, либо вновь бросить страну и народ в пучину революционной ломки и потрясений.
Сегодня так же, как и во времена Плеханова, актуален вопрос об отношении России к Востоку и Западу. Плеханов с позиций осмысленного западничества критикует «восточный деспотизм» и «азиатчину» и прежде всего деспотическое государство восточного типа. Единственный положительный путь общественного развития Плеханов видит в капитализме. Хотя и он, конечно, плох, но деспотизм еще хуже. «Капитализм, – писал Плеханов, – развивает в человеке зверя; деспотизм делает из человека вьючное животное. Капитализм налагает свою грязную руку на литературу и науку, деспотизм убивает науку и литературу, а стоны рабов заглушаются лестью да свистом бичей».
Плеханов решительно восстает против идеи захвата власти социалистической партией. Для него такой захват – величайшее несчастье, чреватое последующей реакцией. Он противник бакунинской идеологии, выражающей бунтарские настроения. Во взглядах Плеханова преобладает тяготение к западничеству, рационализму, просветительству и эволюционизму. Он не придерживается входившей в моду иррационалистической философии. Революционному обскурантизму Ткачева и Бакунина Плеханов противопоставляет науку и философию. Он отрицает особые пути России и даже саму возможность самобытной революции в его отечестве. В этом проявилось одно из его заблуждений. Утопичной для России оказалась и буржуазно-либеральная революция, и, в последующем, коммунистическая.
В отличие от Ленина, отстаивавшего идею социализма в России, минуя капитализм, Плеханов выступал против соединения революции, низвергающей монархию, самодержавие, с революцией социальной. Он полагал, что с революцией социальной нужно ждать. Освобождение рабочих должно стать их собственным делом и к этому делу им следует подготовиться путем развития сознательности. Серьезным препятствием на этом пути выступает крестьянская община, имеющая реакционный характер.
«Русская история, – писал Плеханов, – еще не смолола той муки, из которой будет испечен пирог социализма. Очередная задача – развитие производительных сил на основе капитализма».
Как уже говорилось, Плеханов не принял большевистскую революцию, ибо он всегда был противником захвата власти. Еще раньше Ленин, со своей стороны, разочаровался в Плеханове, отмечая в нем мелкие черты самолюбия, честолюбия и горделиво-презрительного отношения к товарищам. Для Плеханова же революция подвела черту его личной трагедии, заставившей философа переосмыслить прожитую жизнь и запоздало переоценить привнесенные им идеи.
В 90-х гг. XIX в. в России возникает идейно-политическое течение, получившее название «легальный марксизм». Его сторонники печатались в разрешенных правительством органах печати. Нередко они использовали в своей критике идеологии народничества положения марксисткой философии. Видными представителями «легального марксизма» были П. Б. Струве (1870–1944), Н. А. Бердяев (1874–1948), С. Н. Булгаков (1871–1944), М. И. Туган-Барановский (1865–1919). Большинство из них вскоре окончательно порвало с марксизмом и, более того, встало на путь его беспощадной критики. Философской основой «легального марксизма» выступало неокантианство. Исходя из противопоставления естествознания и обществознания, его сторонники отстаивали тезис о непознаваемости социальных явлений. «Легальные марксисты» приходят к представлению о независимости научного знания от объективной реальности, об отделении науки от практики. В результате переоценки марксистской философии «легальные марксисты» пришли к тому, что учение о классовой борьбе, о социалистической революции, о диктатуре пролетариата ложно в своей основе. Оно не поддается научному доказательству. Учение же о научном социализме – не более чем лжерелигия. Итогом творчества большинства, как уже сказано, представителей «легального марксизма» стал поворот к идеализму.
6. Религиозно-философский Ренессанс
В этом параграфе освещаются причины, условия и обстоятельства зарождения той тенденции в развитии философской мысли в России, которая получила наименование русской религиозной философии XX века. Для уяснения подлинного смысла и значения ее основных положений и результатов необходимо верно представлять исторические и социально-культурные условия русской жизни конца XIX – начала XX веков. Реальность этой кризисной и переходной эпохи была настолько неоднозначна и противоречива, что результатом присущих ей социальных процессов стали не только взаимоисключающие культурные явления, но и антагонистические общественно-политические движения. Свое, вполне определенное, место в панораме общественной жизни России той поры занимала и философия. Ей также была присуща разнородность в исходных принципах, объектах анализа, неоднозначность выводов и оценок. Одно из проявлений русской философской мысли на рубеже кануна и зарождения нынешнего столетия – религиозно-философский Ренессанс.
Во многом расцвет русской светской и церковной философской мысли в начале нашего столетия был подготовлен предыдущим веком – и в лице славянофилов, и творческими исканиями таких писателей, философов, по сути, как Гоголь, Достоевский и Толстой. Существенное место здесь занимает знаменательное и не характерное до того для общественно-философской мысли Отечества явление – творчество Вл. Соловьева (1853–1900). И все же на исходе XIX века трудно было – даже с учетом всей совокупности имевших место предпосылок и культурных предзнаменований – предвидеть, во что в итоге выльется пусть и в поздний, сравнительно с литературой, взлет отечественной философской мысли.
И сегодня не угасает дискуссия: имеет ли русская религиозная философия право на существование? Правда, сейчас на первый план выходит уже не общая постановка вопроса, ставшая уделом пустой риторики, а детальное уточнение ее предмета, границ и своеобразия. Сложность объекта споров, сама по себе затрудняющая возможность их успешного решения, усугубляется тем, что анализом истории русской религиозной философии занимались преимущественно представители русской эмиграции. В СССР труды русских философов-идеалистов (а понятия русские религиозные философы и русские философы-идеалисты, по существу, равноценны) предавались уничижительной и разносной критике, несправедливым односторонним оценкам, а в основном, просто замалчивались.
По мнению специалистов, обобщающий труд о русской религиозной философской мысли XX века до сих пор не создан. Однако имеется – порой весьма противоречивая и спорная – значительная литература по названным проблемам, небезынтересная и для современников. В числе сочинений по интересующей нас теме – труды Н. А. Бердяева, В. В. Зеньковского (1881–1962), Н. М. Зернова (1898–1980), Н. О. Лосского (1870–1965), Э. Л. Радлова (1854–1928), Ф. А. Степуна (1884–1965), Е. Н. Трубецкого (1863–1920), О. Г. Флоровского (1893–1979), С. Л. Франка, Б. В. Яковенко (1884–1949), а также более поздних исследователей, в ряду которых особо необходимо отметить Н. П. Полторацкого (1921–1990).
Истоки русской религиозной философии ведут в далекое прошлое нашей Родины. Понимание настоящего с его «измами» и тупиками возможно лишь при заинтересованном, бережном и любовном обращении к
