— Светлана, ты проверила уже?
Светлана, не слушая, мотнула головой.
Галя положила обе тетради на стол перед Евгенией Петровной...
Светлана хотела крикнуть: «Не надо! Оставь!»
И не крикнула.
На перемене подошли Аня-Валя. Аня спросила:
— Света, как ты написала: «расгораются» или «разгораются»?
— Я не помню.
«Как, действительно, нужно писать — «расгораются» или «разгораются»? Спрашивайте Галю, спрашивайте Муху: как они написали, так и я...»
«Девочки, вы обманываете самих себя».
Аня удивленно спрашивает:
— Светлана, что с тобой?
— Ничего!
Куда, куда уединиться, чтобы никаких разговоров о диктанте? Светлана спешит по коридору и по лестнице вниз. На лестнице ее останавливает Лида, вожатая:
— Светлана, у вас контрольная была? Как, думаешь, написала?
— Лидочка, я не знаю.
Из шестого «Б» выходит Иван Иванович. Вот уже две недели, как вернулась Евгения Петровна в свой класс, а Иван Иванович вернулся к алгебре, геометрии, тригонометрии. Спросит, обязательно спросит, как дела...
Светлана сбежала еще дальше, в раздевалку.
В раздевалке пустынно и тихо, сидит на стуле тетя Мариша с неизменным вязаньем на коленях. Со времени истории с побегом Светлана и тетя Мариша дружат.
— Тетя Мариша, можно у вас посидеть?
— Посиди, отчего же не посидеть? Прячешься, что ли, опять, беглец?
— Нет, я не прячусь... То есть, в общем, да! Тетя Мариша, вы меня научите вязать?
— — Давай поучу, отчего же не поучить. На, держи спицы. Девочки ваши всё сегодня тревожились: диктант контрольный у вас... Как, благополучно прошел? Да куда же ты? Ах, беглец, беглец!
И тетя Мариша, внимательно поглядывая на часы, опять остается одна в пустынной раздевалке.
На следующий день Евгения Петровна принесла тетради с диктантом.
— Нюра, я тебе никакой отметки не поставила: я не знаю, где писала ты и где тебе подсказывала Туся... Очень хорошо написала диктант Светлана Соколова. Посмотрите, девочки: аккуратно, чисто!
Евгения Петровна высоко подняла тетрадь.
С передней парты радостно улыбались Мухи. Галя крепко сжала Светланину руку.
Светлана двигалась, как автомат: встала, взяла тетрадку, почти не глядя, спрятала в портфель. Вот она, желанная пятерка! Первая пятерка за письменную работу.
В детском доме Аня и Валя с торжеством сообщили воспитательнице:
— Тамара Владимировна, у Светланы пятерка за контрольный диктант!
— Молодец! Поздравляю! А у вас сколько?
— А у нас с Валей по четверочке...
Тамара Владимировна посмотрела на Светлану:
— Света, тебе нездоровится? Ты и вчера какая-то была...
Тамара Владимировна всегда очень близко к сердцу принимает успехи и неуспехи, здоровье и нездоровье «своих девочек», как она говорит.
У Тамары Владимировны узенькие плечи и ласково-безбровое лицо. Она не старая еще, но и не очень молодая. Она живет с матерью, совсем уже старушкой. У матери такие же узкие плечи, но брови немного резче намечены и голос более требовательный. Она не любит, чтобы Тамара Владимировна поздно возвращалась домой, и всегда выговаривает ей за это. Но где у Тамары Владимировны дом? Это не совсем ясно. Вот, например, сегодня: дежурство давно уже кончилось, но уходить как-то еще тревожно. Опять начала кашлять Валя Иванова, и нужно было ставить ей градусник. Нет, жара не оказалось.
Соколова, новенькая, опять стала нелюдимой и мрачной, второй день уже хмурится и молчит.
Ребята уснули. Тихо стало в детском доме. Тамара Владимировна, перед тем как окончательно уйти, проходит по коридору, заглядывает в спальню «своих девочек».
Валя не кашляет, спокойно дышит, пожалуй, и насморка у нее нет...
В углу шевельнулось одеяло, натянулось плотнее на кудрявую темную голову,
— Светлана, ты не спишь?
Не спит и плачет, уткнувшись в подушку.
— Светланочка, ты о чем?
Тамара Владимировна не торопит. Она знает: ласковое прикосновение, молчаливое участие скорее заставят говорить, чем навязчивые расспросы.
Светлана вся сотрясается от беззвучных рыданий и от усилия их сдержать. Потом садится на кровати и, обняв Тамару Владимировну за шею, шепчет ей в самое ухо:
— Я списывала... я сегодня пятерку... Я списывала у Гали и у Мухи!
Они долго шепчутся, совсем не слышно.
— Тамара Владимировна, — говорит наконец Светлана, — вы идите, уже поздно. Честное слово, я засну. Я знаю, ваша мама будет о вас беспокоиться!
И после паузы:
— Тамара Владимировна, вы расскажете вашей маме, что я списала диктант? Я знаю, вы ей все про нас рассказываете.
— Ведь это твой секрет? Как же я могу рассказать?
— Ладно уж, рассказывайте! Всем можете рассказать!.. Я сама завтра всем расскажу!
...Тамара Владимировна отпирает дверь своим ключом. Но мать услышала и сразу появляется в передней.
— Слава богу! — восклицает она. — Я уж думала, случилось что-нибудь с тобой!
— Да что ты, мамочка! Что может со мной случиться?
Мать с негодованием показывает на часы:
— Почему ты опять так задержалась?
Тамара Владимировна снимает шубу и меховую беличью шапочку. Примирительно улыбается:
— Так ты за меня беспокоилась?
— Конечно, беспокоилась! Как же не беспокоиться!
— Вот видишь, мама, я у тебя одна — и сколько волнений! Как же мне за своих девочек не беспокоиться? Ведь их у меня тридцать пять человек!
«Светлана гибнет! Спасайте Светлану!»
Галя помочь Светлане не может ничем.
Это очень ответственная контрольная работа — конец второй четверти. Все учтено. Соседи по парте не могут совещаться; не имеет смысла шептаться и подглядывать друг к другу в тетради — соседи по парте решают разные задачи.
Помочь Светлане может Черненькая Муха — они сидят в одном ряду.
Поэтому Галя, увидев по лицу Светланы, что положение безнадежно, написала на промокашке призыв о помощи и переслала его Мухам.
Светлане сначала показалось, что она просто запуталась в вычислениях.
Только не пугаться и не спешить. Хладнокровно проверить одно за другим все сложения, деления, вычитания...
Проверила как могла хладнокровнее. Нет, опять какая-то чепуха получается! Значит, неверен сам ход
