народам. И только тогда наступит конец времени и установится Царство Божье.
Почти тысячу лет христиане жили без эсхатологического ожидания близкого конца света. Четырнадцатый век стал переломным. Голод, Столетняя война, чума уничтожили больше трети населения Европы: все эти бедствия были истолкованы как великие испытания, предшествующие концу света. Но последней каплей, доказательством того, что история человечества близится к завершению, стало открытие Нового Света Христофором Колумбом: теперь Слово Господне можно было принести всем созданиям, после чего должен наступить день Страшного суда, как предсказывал сам Христос. Мессер Луцио прекрасно помнил волнение, которое охватило весь христианский мир, когда люди узнали об открытии Колумба. Но у надвигающегося конца света должен был быть еще один знак: появление лжепророков и самого Антихриста. Этот слуга дьявола будет обольщать людей, притворяясь Иисусом Христом или выдавая себя за его посланника. Мессер Луцио тоже задумывался над вопросом, предшествует ли открытие Нового Света появлению Антихриста. Но он никогда не считал Антихристом ни Лютера, ни кого-нибудь еще.
Джованни собрался с мыслями и наконец произнес:
— Не знаю, лжепророк ли Лютер, о котором говорится в Писании, или даже приспешник самого Сатаны, но думаю, что это утверждение слишком удобно для папистской пропаганды, чтобы быть правдой!
Агостино громко рассмеялся.
— Точно! Но ведь есть еще вопрос о том, существует ли Антихрист в единственном числе, как полагают большинство католиков, или под этим именем выступает целое ведомство, как уверяют реформаторы?
Джованни понял, на что намекает Агостино.
— Вы говорите об институте папства, не так ли?
— Ну, мне бы хотелось знать, что вы думаете об обвинениях Лютера и его последователей в адрес католической церкви. Папы провозглашают себя наместниками Христа на земле, но реформаторы считают их дьявольским зеркальным отражением Иисуса. Тот был целомудрен, папы же — похотливы. Христос был беден, папы алчут богатства. Иисус не желал земной власти, папы стремятся к могуществу и почестям. Христос просил, чтобы никого на земле не называли «святым» или «отцом», говоря, «ибо один у вас Отец» и «Господь един свят»; папы же любят, чтобы их называли «ваше святейшество». В общем, по мнению Лютера, папство — престол Антихриста, продолжение Вавилона и языческого Рима, выдающее себя за голову и сердце христианства!
— Я не согласен с папистами, которые называют Лютера лжепророком, который пришел из лона церкви, дабы обманом сбить верующих с пути истинного, но также не поддерживаю тех, кто сравнивает Святой престол с троном Антихриста или Зверя Апокалипсиса. Подобная полемика кажется мне слишком уж упрощенной.
— Похоже, вы не верите в грядущий конец света, мой юный друг, — вмешался синьор Приули. — Разве мало знаков, которые о нем свидетельствуют? Что говорят планеты?
— Честно говоря, у меня нет определенного мнения по этому вопросу. А что касается звезд, то мне и в голову не приходило искать у них ответа.
Произнося эти слова, Джованни внезапно кое о чем вспомнил. О том, что после визита папского легата его наставник провел долгие месяцы, занимаясь астрологическими вычислениями. Интересно, что послужило поводом для столь исступленного труда, неужели учитель пытался установить дату конца света? Все может быть, ведь и католики, и протестанты одержимы этим вопросом, а мессер Луцио пользуется репутацией величайшего астролога современности. Но разве можно предсказать такое событие по определенному расположению созвездий?
— Удивительно, что такого талантливого астролога, как вы, не интересует столь занимательная тема! — несколько разочарованно произнес хозяин.
— По правде говоря, — признался Джованни скромно, — я еще слишком молод и учился всему у одного учителя, вдали от городской суеты. Мой наставник — великий человек, но меньше чем за четыре года даже ему не удалось передать мне все свои знания. С тех пор как я приехал сюда, мне встретилось немало вопросов, занимающих просвещенные умы, о которых я, увы, почти не думал.
За столом воцарилось молчание. Синьора Приули, опасаясь, что ее гости вот-вот пустятся в длинную и скучную религиозную дискуссию, искала более увлекательную тему для беседы.
— Между прочим, мой друг, — произнесла она, поворачиваясь к Джованни, — я знаю, что вас интересовала юная Елена Контарини. Вы слышали, что она вернулась в Венецию?
На несколько мгновений Джованни замер, затем, заикаясь, пробормотал:
— Э-э-э…
— Мне об этом сказал наш общий друг, незадолго перед обедом. Агостино приплыл на том же самом корабле, что и очаровательная дочь правителя Кипра!
— Вы… вы только что прибыли с Кипра?
— Позавчера. Но я не знал, что вы знакомы с прекрасной Еленой Контарини! В вас таится немало удивительного!
— Я с ней не знаком, — поторопился сказать Джованни, едва не подавившись. — Просто слышал о ней. Знаю, что она красива и умна, вот и выведал кое-что об этой девушке у наших хозяев.
— Да вы обладаете шестым чувством, не иначе! — воскликнул Агостино.
— Не могу ничего сказать об этой Контарини, — ответил Джованни, стараясь принять самый безразличный вид, — но, если представится возможность, буду рад с ней познакомиться.
К усилившемуся смущению Джованни сидящие за столом весело расхохотались.
— Что ж, такая возможность скоро представится! — сказал Агостино. — Во время путешествия я сдружился с этой очаровательной юной девушкой, и она пригласила меня на прием, который устраивает у себя на следующей неделе. Я спрошу у нее, можно ли вам прийти со мной. Ну как?
— Я… мне будет очень приятно! — выдавил Джованни, едва дыша.
— А я порекомендую вас ее матери, — весело пообещала София Приули. — Мы с ней добрые подруги! Поверьте, мой дорогой, вас обязательно пригласят!
Глава 34
Гондола отплыла от дворца Приули.
Погода стояла скверная, с самого утра город окутал туман.
Джованни познакомился еще с одной стороной Венеции. Туман придавал городу таинственный, словно заколдованный вид. Эта странная атмосфера вполне соответствовала буре, бушевавшей в сердце Джованни.
Всю предыдущую неделю он готовился к встрече с ней. Спустя два дня после знакомства с Агостино он получил от девушки коротенькое письмецо. Джованни сразу же узнал почерк, хотя он стал размашистее и увереннее. Письмо гласило:
«Синьор астролог!
С тех пор как я вернулась с Кипра, я много слышала о Вас. Буду рада видеть Вас в числе моих гостей на балу, который я устраиваю в следующий четверг. Если я не ошибаюсь, четверг — день Юпитера. Надеюсь, это доброе предзнаменование для начала нашего знакомства. Если Вы можете составить нам компанию, приходите с наступлением ночи.
На следующий день Джованни отослал ответ на письмо:
«Синьорина Контарини!
Я весьма польщен и благодарен Вам за любезное приглашение. Юпитер — звезда благородства и счастья, и ее день чрезвычайно благоприятен для знакомства с человеком, заслужившим, как Вы, добрую
