— Давай не будем об этом говорить! Я бы хотел узнать больше о тебе. Так, значит, ты из Калабрии?
Джованни кивнул.
— Я знал, что ты итальянец и что Ибрагим восхищен твоей ученостью. Но я даже не подозревал, что ты родом из такого бедного района! Где ты изучал философию и астрологию?
— Вы хорошо осведомлены!
— Я очень уважаю Ибрагима, а он рассказывал о тебе.
— Вы не знаете, что с ним?
— Увы, нет. Он отправился в Константинополь, где его дело будет рассматривать диван великого султана. Но его враги весьма могущественны! С тех пор как Барбаросса покинул Аль-Джезаир, они изо всех сил стараются, чтобы власть перешла к одному из них, Гассана они презирают так же сильно, как и его отца! На самом деле заговор против Ибрагима направлен на Гассана-пашу, хотя не думаю, что паша это понял. Но ты не ответил на мой вопрос.
— Дело в том, что я оставил родную деревню, будучи еще совсем юным, и по дороге на север встретил великого ученого, который стал моим наставником почти на четыре года.
— Как зовут твоего учителя?
— Луцио Константини.
Глаза Елизара загорелись.
— Знаменитый флорентийский астролог? Ученик Фичино?
Джованни кивнул.
— Поразительно! Ты понимаешь, что жил рядом с человеком, которого астрологи почитают как самого ученого из всех?
— Вы тоже астролог?
— До твоего наставника мне далеко. Насколько я знаю, никто в мире не может истолковать гороскоп лучше его! Но наука о звездах интересует меня, впрочем, как и многое другое.
Заметив, что взгляд Джованни затуманился, Елизар нахмурился и спросил:
— Он еще жив?
— К сожалению, нет. Он умер несколько лет назад.
Елизар помрачнел и опустил глаза.
— Какая огромная утрата для всех! Полагаю, он был уже в преклонных годах?
— Да, но он умер не от старости и не от болезни, — тихо произнес Джованни.
Елизар пристально посмотрел в лицо гостя.
— Ты хочешь сказать, что его убили?
— И очень жестоко, вместе с верным слугой Пьетро.
— Но кто… и зачем?
Джованни не ответил. Он вдруг понял, что слишком мало знает о своем новом хозяине и уже сказал лишнее.
— Позвольте мне ответить на этот тяжелый для меня вопрос как-нибудь в другой раз. Вы просите меня рассказать о себе, но я ничего не знаю о вас или о том, почему вы купили меня.
Елизар лишь улыбнулся в ответ.
— Неужели только потому, что слышали обо мне от Ибрагима? Но разве мои скудные знания стоят так дорого?
— Да, я действительно слышал о тебе много хорошего. Но не поэтому заставил моего друга Мухаммеда тебя купить.
Заинтригованный Джованни бросил на Елизара вопросительный взгляд.
— Вот настоящая причина.
Эти слова сопровождались взмахом руки. Джованни посмотрел, куда он показывает, и увидел стройную юную женщину, закутанную в покрывало, которая появилась совсем неслышно.
Мужчины встали поприветствовать ее.
Глава 73
Когда девушка вышла на свет, она медленно подняла закрывающее лицо тонкое покрывало и откинула его назад, на волосы. Она была необыкновенно красива, с длинными черными волосами, ниспадающими ниже пояса. Девушка едва достигла двадцати лет, но глубокий, умный взгляд придавал ей зрелость. Джованни заворожили огромные, темные глаза, неотрывно смотревшие на него.
— Моя дочь, Есфирь, — тихо произнес Елизар, беря девушку за руку. Ей он сказал: — Разреши представить тебе Джованни.
Джованни молчал, его лицо вспыхнуло. Наконец он выдавил:
— Это… это вы, да?
— Что вы имеете в виду? — спросила Есфирь по-итальянски.
— Я вас видел сегодня утром на площади, за час до начала экзекуции. Вы стояли под эшафотом и смотрели на меня.
— Там было много женщин, которые смотрели на вас. Некоторые с жестокостью, другие — с состраданием. Думаю, что были даже те, в чьих взглядах читалось желание.
— Это вы закончили псалом?
— Значит, вы слышали?
— Да, хотя вы говорили очень тихо. И удивился, услышав его на греческом языке.
— Есфирь знает Библию на греческом так же хорошо, как и на древнееврейском, — произнес Елизар с гордостью. — Дитя мое, садись.
Не отводя глаз от Джованни, девушка села на третью скамью.
— Понимаю ваше удивление, но представьте, что я испытала, услышав, как человек, приговоренный к публичному наказанию, произносит слова псалма, который я повторяю каждый день!
— И поэтому вы попросили отца купить меня?
— Не только. Я слышала от Ибрагима, что вы ученый человек, и любопытство побудило меня пойти на площадь, чтобы взглянуть на вас. Я увидела в ваших глазах страдание, но не просто страдание человека, который вот-вот лишится руки. Я увидела что-то другое, более глубокое. Увидев вас, я подумала о лице Иисуса; должно быть, в Его глазах было похожее выражение, когда Он в Гефсиманском саду взывал к Богу: «Отче, да минует меня чаша сия!»[31]
— Разве вы… вы христианка? — спросил Джованни; его голос дрожал.
— Я иудейка, как многие поколения моих предков. Но я читаю Евангелия так же часто, как еврейскую Библию. Разве Иисус не был евреем?
— Конечно! Но я и не думал, что иудеи читают Новый Завет.
— Большинство и не читает! Мой народ слишком много страдал от ненависти христиан. Нам трудно не вспоминать о наших страданиях, о презрении тех, кто притеснял нас и принуждал отказаться от веры нашей. Но благодаря отцу я начала читать Евангелия, будучи еще ребенком, и научилась почитать Иешуа как одного из величайших пророков, посланных Богом.
Джованни не мог отвести глаз от лица юной женщины. Он хотел бы беседовать с ней часами. Но его мучил другой вопрос, и юноше необходимо было знать ответ. Он с трудом оторвал взгляд от Есфирь и перевел его на Елизара.
— Теперь, когда вы купили меня, я ваш раб. Что вы хотите со мной сделать?
Прежде чем ответить, Елизар прочитал молитву-благословение на древнееврейском языке и пригласил Есфирь и Джованни отдать должное овощам, которые только что подала служанка. Затем он произнес:
— По закону ты принадлежишь Мухаммеду. У нас в доме нет рабов. Люди, которые здесь живут, получают за свою работу деньги и могут уйти, если захотят. С тобой будут обращаться так же.
Джованни ошеломили слова Елизара.
