Николаю повезло: его партнерами выступили хорошо знакомые тайцы, коллеги по прежней работе. «В Таиланде – клановая система: к примеру, когда мне надо заказать автобус, я могу обратиться только к брату или свату своего сотрудника, но зато и цена будет по-семейному хорошая», – продолжает он.
$1 млрд, ежегодно попадающий из России в Таиланд, идет прежде всего на покупку недвижимости. Крупных русских застройщиков в отличие от соседней Камбоджи на тайский рынок не пускают, но прикупить себе кусочек рая могут все. У Гранта Бабиньяна знакомый нефтяник купил 20 квартир по 50 квадратов каждая, 1 кв. м – $5 тыс. Сдача их в аренду приносит небольшой (5–8%), но стабильный доход. Сама недвижимость растет в цене на 15 % ежегодно, прогноз на этот год – 18 %. «Что интересно, в более развитом Таиланде недвижимость и земля дешевле, чем в соседних Камбодже и Вьетнаме, просто потому, что тут ее много, а там – дефицит, – продолжает Грант. – Где еще можно купить небольшую квартиру за $50 тыс.? А тут можно, даже у моря. Зимой ежедневно до 10–15 сделок заключают русские, на покупку кондоминиумов либо вилл у нас сейчас в работе десяток клиентов».
Как уверяет Олег, четверть всех покупаемых квартир в Паттае приобретается русскими. Такая же картина и на Пхукете – об этом как никто знает Алексей Терехов, руководитель отдела продаж крупнейшего местного девелопера Richmond Group. «Динамика цен на острове очень хорошая, выше, чем на материке: все же понимают, что предложение земли ограничено, а море – чистое и действительно бирюзовое, а не мутное, как в Паттае, – рассказывает Алексей. – Если еще пару лет назад наши виллы можно было приобрести по $370 тыс., то сейчас они стоят до полумиллиона, русские к ним проявляют активный интерес. А сдача их в аренду дает гарантированный доход до 8 %». Последнее предложение Richmond Group, к которому уже проявляют интерес в России, – продажа 168 га земли у моря под застройку на Пхукете. Цена – почти $60 млн.
– На Самуе один россиянин купил землю, планирует построить бунгало на 3,2 тыс. кв. м, инвестировав порядка $1 млн, – продолжает Алексей Ионов, – а что приличного в России можно построить на такие деньги?
ФРАНЦИЯ. У видеть Париж – и преуспеть
Текст: Дмитрий Тихомиров
Эйфелева башня, Лувр, Лазурный берег, божоле нуво, открытый голубой мэр Парижа, а еще старая и упертая бюрократическая машина и одни из самых высоких налогов – все это Франция. «Французское правительство – это вор, забирающий слишком много денег!» – говорят недовольные французы, и этими думами мы с ними схожи. Может, поэтому крупный российский капитал во Францию пока не стремится, но зато мелкого и среднего предпринимателя этими напастями не испугать.
После революции 1917 года в Париже открылась масса русских ресторанов, благо эмигрантов было более сотни тысяч, и далеко не все из них были нищими, оставившими состояния большевикам.
– Мне тут звонят из нашего ресторана, кричат: «У нас сам Абрамович ужинает!» А я даже его в лицо не знаю, приезжаю, смотрю по чекам-точно, Абрамович. Чаевых официантке €200 оставил, она в месяц столько на чае не зарабатывает, – говорит Инна Казарян, вместе с мужем Георгием управляющая самым старым из русских ресторанов La cantine russe, в дословном переводе «русская столовая», – почаще бы заходил.
Впрочем, и так посетители как на подбор: за соседним столиком сидит гитарист-виртуоз Фредерик Белинский, потомок известного по школьной программе «неистового Виссариона», в стороне веселятся французы из кабинета министров, знаменитый скрипач Венгеров, когда в Париже, всегда в «Столовой»... При этом цены приемлемые даже для дорогой Франции и еще более дорогого 16-го парижского округа (весь Париж поделен на 20 округов, от цифры зависит социальный уровень его жителей): бефстроганов, который в меню еще Шаляпин ввел, – €25, салат оливье (который, кстати, во Франции называют salade russe) – €9, пельмени местной лепки – €15.
История заведения такова: в 1923 году переехавший в Париж Шаляпин основал консерваторию имени Рахманинова и при ней музыкальную школу, ученикам которой надо было где-то столоваться недорого и питательно, что в элитном округе сделать невозможно. Так в полуподвальчике появилась «Русская столовая», где за кухню отвечал бывший царский повар, а графини на общественных началах работали подавальщицами (официантками). В 2005 году пришедший в упадок из-за неумелого управления ресторан арендовали у графа Шереметьева, курирующего консерваторию, Казаряны.
– Теперь я принимаю заказы, разношу тарелки вместе с одной наемной официанткой, как графиня, – смеется Инна, в прошлом жена состоятельного украинского политика. – В Париже все – дело случая... Как-то приехала сюда отдыхать, в одном местном ресторане увидела его, – Инна машет в сторону Георгия. – Он пел «Как упоительны в России вечера», как не влюбиться?
15 лет назад Георгий Казарян выступал в одном сочинском ресторане, потом – в филармонии, оказался в 1988 году с концертами в Париже, «в России тогда был полный разброд – решил остаться».
– Два года назад мы просто оказались в нужное время в нужном месте, – рассказывает Казарян, тогда в качестве наемного директора управлявший французским рестораном. – Граф Шереметьев как раз искал тех, кто поднимет дело, но главное – сохранит русский дух. На ремонт и оборудование хватило нескольких десятков тысяч евро.
Бизнес Георгия и Инны вполне прибыльный. В отличие от России во Франции в ресторанах владельцы работают наравне с прочими сотрудниками – может, поэтому во всех парижских ресторанах так по- домашнему уютно. Кстати, «Столовая» вынуждена закрываться в 2 часа ночи – таковы французские законы: чтобы работать позже, необходимо специальное разрешение, главное требование – не создавать помехи соседям. За субботний вечер «Столовую» с 60 посадочными местами могут посещать до сотни клиентов, средний чек – €25.
– На ресторанном бизнесе, конечно, не разбогатеешь, но на дорогую парижскую жизнь всегда заработаешь, – заключает Георгий.
После введения евро Париж стал не просто дорогим (он и раньше был недешевым), а очень дорогим городом. Кажется, сами французы еще не отвыкли от франка, и на чеках он печатается наравне с евро, но что обеднели в несколько раз – факт, с которым согласны все.
А месяц назад из парижского метро исчезли почти все музыканты – украинцы и русские, за которых крепко взялась налоговая (с налогами тут шутить нельзя – так уверяют все). Дело было прибыльное – каждый ежедневно легко зарабатывал по €150–200 за три часа. Музыкантов привозили вахтовым методом – отпел три месяца, контракт с визой кончились – домой!
В свое время именно Георгий начинал собирать в Париже русские дискотеки: «Ну где еще тогда русские могли перезнакомиться, пока не было Интернета?» Доходным бизнес остается и сейчас. «Входной билет стоил €15, бывало, 400 гостей собиралось, – вспоминает Казарян, – главное, найти помещение, какой-то клуб, это можно за €2–3 тыс. за вечер, плюс еще процент с бара». Собственно, эта деятельность и помогла Георгию и Инне открыть La cantine russe.
– Почему-то разные волны русской эмиграции между собой почти не общаются, – расстраивается Максим Жедилягин, коренной парижанин, потомок эмигрантов первой волны, создатель, пожалуй, самого информативного сайта о русской Франции maxime-and-co.com, – я вот как-то решил этому процессу поспособствовать.
Если в поход за грибами под Париж, просто попить чайку, найти соотечественников – это к Максиму, он тут знает всех. Несколько лет назад сайт Максима родился как шутка во время очередного русского пикника в Булонском лесу и неожиданно для самого хозяина стал популярным. По словам Жедилягина, сейчас в Париже обитают 20–30 тыс. россиян, и рынок товаров и услуг для них постепенно насыщается. В отличие от абсолютно некоммерческого сайта Жедилягина другой сайт – privetparis.com – бизнес-проект, созданный Василием Евсеевым, танцором легендарного «Мулен Руж».
«Век танцора недолог, в мои 33 года пора завязывать, надо думать о чем-то другом, – уверен Василий. –
