Было бы замечательно, если бы в самые разгульные годы, в студенчестве, молодые люди верили во все, что им могли передать старшие. Но это невозможно. Опыт приобретается только самостоятельно, только лично, и чем его больше, тем, на мой взгляд, лучше. Студенческие годы – время экспериментов, самых сумасшедших, самых бесшабашных, самых памятных. Сами знаете.
ЗВОНОК В ЭФИР
Иван:
Да, вы правы. В студенческие годы мы столько всякого творили, сейчас и вспомнить стыдно. Помню, в кабинете химии у нас была подсобка. Обычное дело в институте. Преподаватель, профессор, был человеком доверчивым и глуховатым. А на курсе у нас девчушка была, и мы с ней встречались. Я в общежитии жил, а она дома, у родителей. Встречаться для секса удавалось нерегулярно. Профессор после опытов попросил ее помыть склянки и колбы, а меня приставил ей в помощники. Я так обрадовался, все складывается интересно. Зашли мы в эту подсобку и давай склянки мыть. Разошлись не на шутку. Все, кто сидел ближе к подсобке, слышали все, что там происходило, и смеялись тихонечко в кулачок. А мы все сильнее, все громче поддаем. Профессор нервничает, думает, что это над его лекцией смеются. Ругается. А мы все насладиться друг другом не можем. Когда мы из подсобки вышли, мокрые и довольные, вся группа нас аплодисментами встречала. Старый профессор, боюсь, так ничего и не понял.
Ничего удивительного и скабрезного в этом рассказе не вижу – дело молодое и объяснимое. В этом возрасте в молодых людях сексуальность практически максимальная, гипертрофированная. Ни в коем случае не хочу призывать всех студентов так развлекаться, но уж если приперло и оба не против, можно использовать любую возможность. Это и опыт, и сброс лишнего накопившегося напряжения, и просто весело.
Если говорить о сексуальных экспериментах в этом возрасте, то они не имеют границ. Уверен, что среди читателей добрая половина знакома с ситуацией, когда в комнате для двоих мальчиков скрипят обе постели, – просто девочки пришли в гости к своим парням. Конечно, никто не собирался разводить Содом и Гоморру, но дело к ночи, спиртное выпито, каждая парочка уселась на свои койки еще засветло, а тут смеркнулось, стемнело, и как-то само собой объятия, поцелуи. Он уже полез под кофточку да под юбку. Она отталкивает руку молча, чтобы не скомпрометировать себя в глазах подруги, и шипит ему на ухо, чтобы он остановился, не делал ЭТОГО. Мол, в другой раз, когда никого не будет рядом. Но вдруг в темноте с соседней койки вместе с такой же возней послышался скрип пружин. Это вторая парочка просто в пылу борьбы неловко двинулась. Ух ты! Наш парняга смелеет и просто требует продолжения банкета, мол, Колька-то с Ленкой уже того, ого-го. Девчонка робеет, мнется, но ее сопротивление все же слабеет, ноги раздвигаются, руки обнимают его плечи жарче. Единственное, о чем она просит, не делать резких движений, чтобы сильно не шуметь. Да какое там! Разве он уже может себя контролировать? Пошла вода в хату! Со всем темпераментом молодого организма. И она не может уже сдерживать стоны и попросту отключает контроль. Вторая парочка, понимая, что теперь-то их уже точно никто не слышит, успевает даже полностью разоблачиться и занимается любовью более проникновенно и со вкусом. Наутро всем неловко, прячем глазки и тихо расходимся. Зато через пару-тройку дней вся та же компания, вдоволь обсудив она – с подругой, он – с приятелем приключение былой ночи, снова собираются все вместе. На следующее утро уже все в трусах, здороваются друг с другом, желают доброго утра и, спокойно одеваясь, идут умываться. В такой компании реже случается групповое развлечение, и не все к нему вообще придут. Не хочу никого выделять, но особенный разгул такого бесшабашного секса, по моим наблюдениям, имеет место в медицинских и педагогических институтах. Ну, с медиками все ясно. У них сама природа познаваемого такова, цинизм и раскрепощенность подразумеваются. А у педагогов-то что происходит? Они-то почему такие бескомплексные? Вот сколько живу, так понять и не могу до сих пор такого парадокса.
СООБЩЕНИЕ В ФОРУМЕ
Я как раз окончил педагогический институт, историческое отделение, давно, правда. Хочу рассказать об одном из наших сексуальных экспериментов того времени. У меня было два друга. Отличные парни и товарищи хорошие. Свели мы дружбу с четырьмя девчонками с нашего курса. Пар не складывалось как-то, боялись обидеть одну из девчонок, а четвертым к нам никто из парней не прибился. В общем, девочки сами предложили, а мы и согласились попробовать вот что. Мы, трое парней, усаживались на самый последний ряд на общую, длинную скамейку. Она цельная была, на всю длину стола. Девочки забирались под стол и прямо на лекции, аккуратненько, никому не мешая, а видеть это было невозможно, так удачно все было построено, они делали нам минет. Фишка в том, что мы так и не знали, все ли они это делали или одна из них «филонила». Поэтому потом, вглядываясь в глаза каждой из них, пытались понять, кто и с кем тогда занимался сексом. Более того. Мы не знали, кто та, которая осталась «чиста». Удобно и без подозрений. Теперь есть что вспомнить. Но и это еще не все. Мы дальше пошли. У нас в общежитии была душевая комната. Раньше она была очень большая, но когда здание обустраивали под совместное общежитие, эту душевую перегородили пополам тонкой деревянной стенкой. Одна половина для мальчиков, другая для девочек. Теперь уже наша, мужская инициатива была. Мы высверлили в укромном местечке дырку на уровне чуть ниже пояса, понимаете, да? Ну и когда ходили мыться, а с девчонками сговаривались заранее, по очереди вставляли в эту дырку свои члены и девочки с той стороны сами с ними что хотели, то и делали. Помню, развлекаюсь таким образом, чувствую на своем «дружке» чьи-то губы, а прелесть неизвестного еще и подзадоривает, и тут новое ощущение, другие движения на той стороне. Там уже не губы. Вернее, губы, да другие, нижние. Я думал, в порыве стенку эту просто своим лобком пробью! После этого выходим мы из своей половины душевой в коридор втроем, а с женской части все четверо наших подружек выбредают. И пойди, пойми, кого только что поимел! Вот. Так мы развлекались.
Сейчас перечитываю и, право, не знаю, как это комментировать. С одной стороны, разврат и безнравственность. С другой – получение опыта и чистота отношений. Ведь все равно это могла быть одна на всех, могли быть двое или трое, а могли и все девчонки вчетвером. Но ведь была вероятность, что кто-то непорочен. А ведь человек устроен так, что он готов верить в чистоту другого до тех пор, пока за руку не поймает, верно? Ни в коем случае, повторюсь, не призываю вас, уважаемый читатель, бросаться в такие тяжкие, но оцените фантазию и творческий подход в подобного рода экспериментировании.
К вышесказанному добавлю свою историю. Мы в студенческие годы тоже куролесили от души. Однажды собрались у кого-то из однокурсников в комнате «чаю попить с пирожными» и все такое. Много нас было, да и «чая» достаточно. Не все были друг с другом знакомы, поэтому пить приходилось много, для затравки. Говорили о разном и о высоком тоже. Обсуждали учебу, сессию, педагогов, читали стихи, пели под гитару. Один из моих одногруппников увел к себе кого-то из девчонок, с кем познакомился тут же, за столом. Позже вернулся и продолжил трапезу и общение. Я захотел отойти ко сну и потопал в свою комнату. Но не очень- то меня там ждали. Скрип стоял из-за двери такой, что даже входить не надо, чтобы понять, что там происходит. Я потоптался на месте да и пошел в комнату того парня, который вернулся к столу, нетрезво рассудив, что раз он вернулся, то все дела свои уже сделал, девочка пошла к себе и комната его свободна. Подошел к комнате, постучал для важности, ответа, естественно, не последовало, я вошел и плюхнулся, не включая света на свободную койку. На второй, в темноте сумел разглядеть, кто-то уже спал. Задремал уже, почти провалился в сон, когда почувствовал легкий толчок в бок и шепот: «Подвинься. Мне там холодно». Просыпаться не хотелось, и я просто подвинулся. Из состояния глубокого сна я начал выходить медленно и издалека. Но пробуждение случилось сказочным: когда сознание полностью вернулось в мой головной мозг, я понял, что уже, видимо, достаточно давно занимаюсь сексом! Девчонка скакала на мне и повизгивала. Шторы на окне были задернуты, и я не мог видеть всего, что происходит, но руки мои сами собой пошли в работу. Когда я схватил ее за грудь, она задышала еще глубже, а стоны стали еще пронзительней. Через пару минут она задрожала всем телом, замерла в конвульсии, охнула как-то по-бабьи низко и, обмякнув, повалилась на меня. Стала целовать в глаза, в лоб, в губы и причитать, приговаривать: «Игоречек, милый, шестой раз за ночь, это же такое счастье! Родной мой!» Сказать ей, что я не Игоречек, или не сказать? Вот уж дилемма, блин. Решил смолчать. Просто мычал что-то нечленораздельное полушепотом и гладил ее вполне красивое тело. Потом мне в голову пришла отчетливая мысль, что ей бы и седьмой раз не помешал. Я решил эту идею не откладывать до рассвета, мало ли, если вдруг неожиданно рассветет или кто войдет и свет зажжет, чтобы ее не смутить. Пьяный-то пьяный, а соображал. Она томно пробубнила: «Боже, ты такой ненасытный, мой мальчик! Как же я этого не знала раньше, Игорь, мой хороший». Я ей шепотом, да,
