людей нагрудных знаков, вспомнил, что в этом месте постов ГИБДД никогда не бывало… Но он очень не хотел верить, что попал в руки бандитов. А ведь сколько раз рассказывали и предупреждали, что бандюки именно таким образом захватывают машины. Правда, обычно так поступают с легковыми автомобилями, но раз на раз уж не приходится…
С другой стороны, куда деваться, что предпринимать водителю, если человек в форме, да еще и вооруженный, приказывает ему остановиться?..
— Молчать! — негромко, но внушительно проговорил прочно обосновавшийся в кабине Базиль. — Будешь паинькой — будешь живой паинькой!
И громко расхохотался.
— Ладно, трогай!
Костян торопливо забежал за машину, ловко вспрыгнул на задний борт и перевалился в кузов уже тронувшейся с места машины. Кузов был абсолютно пустым, с лавкой вдоль борта — идеал, о котором можно только мечтать!
'КамАЗ' проехал десяток метров, когда сидевший в кабине Басиль скомандовал:
— Налево!
— Тут нет съезда…
Базиль громко хохотнул:
— Теперь есть!
Съезд и в самом деле был. До недавнего времени перегораживавший въезд в заросли леснический черно-белый полосатый шлагбаум был приглашающе отодвинут в сторону.
— Вы меня не убьете? — послушно выворачивая руль, обреченно, но еще на что-то надеясь, спросил водитель.
— Как получится, — равнодушно подтвердил его худшие подозрения Базиль. — Главное — веди себя хорошо…
Он был неправ, лишая пленника остатков надежды — человек всегда должен верить в последний, единственный шанс… Базиль не успел договорить последнее слово. Водитель «КамАЗа» вдруг резко вдавил до упора педаль газа, одновременно пытаясь, воспользовавшись замешательством, ударить сидевшего рядом «милиционера». Если бы ему это удалось… Не удалось. Автомат, покоившийся на коленях Базиля, был снят с предохранителя, палец бандита привычно лежал на спусковом крючке. От резкого толчка машины палец дернулся, простучала короткая, патронов в пять, очередь. В водителя попала только одна. Но попала невероятно, безнадежно неудачно — она, одна-единственная, расколовшись о ребро, сердечником, осколками металла и обломками кости одновременно пробила печень, поджелудочную железу, желудок, кишку, селезенку…
Потерявшая управление, не успевшая разогнаться, заглохшая машина несильно ткнулась в оказавшееся на пути дерево и замерла.
— Дурак!
Набивший шишку Базиль с досадой посмотрел на скорчившегося, стонавшего, пытавшегося зажать сочившиеся кровью входную и выходную раны водителя. Базиль знал, что они его так или иначе прибили бы, ну так зачем же тому, дураку, надо было дергаться?..
— Гады… Сволочи… Падлы… Я бы вас… Своими руками… — бормотал водитель, переводя взгляд с врага на свой окровавленный бок.
— Ну давай, мудило, своими руками! — с досадой проговорил Базиль. И добавил: — Сука ты, все дело испортил…
И в самом деле — водительская дверь была пробита насквозь в нескольких местах.
Дверца распахнулась. Стонавший, залитый кровью водитель, опиравшийся на нее, выпал прямо на стоявшего у машины Самурая. Тот едва успел отскочить, и раненый упал головой вниз, громко ударившись черепом о ступеньку.
— Что тут произошло? — рявкнул Самурай.
— Да он попытался броситься на меня, — оправдывался Базиль. — Вот и пришлось…
— Кретин! — не слишком грозно проворчал Самурай. — Хорошо еще, так обошлось… Давай, загружаемся!
Втроем они быстро забросили в кузов несколько зеленых армейских ящиков, заранее спрятанных в кустах. Можно было выдвигаться дальше.
— А с этим что? — кивнул на водителя Костян.
Мужчина был еще в сознании. Он все видел, он все понимал. И ничего не мог сделать. Раненый буквально ощущал, как в его животе накапливается тяжесть, не зная, что это смешиваются стекающие в брюшину кровь, содержимое пробитых отделов желудочно-кишечного тракта, ферментов, он интуитивно чувствовал, что обречен. И теперь ему было все равно. Он даже хотел, чтобы его добили — а потому торопился высказать все, что думал об этих людях.
— Все равно, пидары, вам долго не жить, — бормотал он, когда четко выговаривая фразы, а когда проглатывая по половине слова. — Все равно вас шлепнут — не менты, так свои же… Проклятие на вас!.. Я подыхаю, поэтому мое слово вещее…
Самурай, не обращая внимания на эти слова, равнодушно пожал плечами, отвечая Костяну:
— Пусть валяется. Все равно не жилец.
— А если выживет и потом опознает?.. — начал было Базиль.
Однако Костян его перебил:
— Если нас с тобой возьмут за яйца, нас многие смогут опознать… Пусть валяется!
Они уселись в «КамАЗ». Все втроем в кабине, Базиль за рулем. Теперь — прямиком в райцентр. Именно там, в райотделе милиции, по сведениям, которые Джонни узнал у своего информатора и передал Самураю, сейчас находится та девчонка, из-за которой закрутилась вся эта лабуда.
…Черт, и надо же было ввязаться в это дело Боксеру!.. Жаль мужика, черт бы его побрал со всеми его потрохами и выкрутасами!
МОСКВА, ЗДАНИЕ ПОСОЛЬСТВА РЕСПУБЛИКИ МАРКЛАНД
Секретарь внешне был очень, даже подчеркнуто любезен.
Хотя Фарренхауз, старый прожженный лис, видел, нутром чуял, что тот с трудом сдерживает кипящее внутри раздражение.
И это раздражение вполне можно было понять! Ведь его, под видом скромного секретаря посольства выполняющего здесь, в столице непонятной, непредсказуемой и неподдающейся изучению России, роль резидента маркландской разведки, сейчас, по сути, попросту отодвигали в сторону. Важнейшая и сложнейшая операция, которую ему поручили, летит к чертовой матери. И осознающий это Фарренхауз испытывал внутреннее удовлетворение, даже некоторое самодовольство, хотя и пытался, впрочем не слишком тщательно, скрыть это чувство даже от себя самого. В самом деле, думал Фрэнк, нужно было изначально не пороть ерунды, а сразу направить сюда его, Фарренхауза, или же другого агента подобной квалификации, причем под более скромным прикрытием. А то дилетанты наворотят дров, или как там звучит эта поговорка по-русски, а потом срочно командируют профессионала, чтобы он зализывал чужие грехи… Ну а время-то, время уже упущено!
— Вы ведь раньше бывали в Москве, Фрэнк? — дежурно, соблюдая пиетет, поинтересовался секретарь.
Он прекрасно знал послужной список своего собеседника — в части, естественно, его касающейся. Все же работают в одной организации… Но он должен был изображать непосвященного. Фрэнк это прекрасно понимал, а потому подыгрывал секретарю вполне искренне. Нужно придерживаться правил игры…
— Да, я тут некоторое время работал, — Фарренхауз, понимая, что секретарь более или менее в курсе его биографии, тем не менее не считал нужным дополнять информацию лишними подробностями — неизвестно, как судьба может повернуться в дальнейшем. Он отпил глоток крепчайшего кофе и только
