Семененко.
Владимиру Путину показали комбайн «Сталинец-1».
— Это комбайн, — рассказал господин Мальцев, — который был признан лучшим на выставке в Париже в 1937 году.
Видимо, с тех пор таких побед не было.
За полчаса до прихода Владимира Путина в зал оперативной дежурной смены министерства по чрезвычайным ситуациям замминистра МЧС генерал-полковник Короткий беседовал с одним из своих полковников.
— Ну что вы мне говорите, что в стране все хорошо и все под контролем! Вы что, и президенту то же самое скажете? И нет нигде чрезвычайной ситуации?
— Ну да, — соглашался полковник, мирно сидящий за компьютером. — То же самое. Ситуации-то нет такой.
— И в Петропавловске нет чрезвычайной ситуации? — слишком спокойно спросил Геннадий Короткий.
Чрезвычайная ситуация складывалась в этом зале.
— Нет, — беззаботно ответил полковник, — и в Петропавловске.
— А что же там тогда такое?! — разъярился генерал-полковник.
— Там — режим чрезвычайной ситуации, — преувеличенно мягко, как больному, объяснил полковник.
— Да?! Режим?! Воздушного сообщения нет! Автомобильного — нет! И это не чрезвычайная ситуация?!
— Нет. Это режим чрезвычайной ситуации.
— И что мы там делаем сейчас, скажите мне тогда?!
— Вместе со всеми работаем в режиме чрезвычайной ситуации. Готовимся.
— К чему?!
— К чрезвычайной ситуации, — пояснил полковник.
— Еще ни разу, — подчеркнул Владимир Жириновский, — мир не вышел из кризиса экономическим путем. Только через войну или диктатуру!
— Так что на этот раз будет в России? — спросил я — Война или диктатура?
— Надо пытаться экономическими методами решить, — неожиданно смутился господин Жириновский.
— Так ведь вы говорите, что никогда не удавалось.
Господин Жириновский заспешил лишний раз объяснить пользу отказа от НДС.
Придя на пресс-конференцию, Дмитрий Медведев выглядел еще даже более довольным, чем у входа во дворец. В условиях финансового кризиса эта улыбка могла стоить пару миллиардов долларов.
Господин Медведев сказал, что с таким кризисом человечество столкнулось впервые и что никакое сравнение в этом смысле неуместно — ни с кризисами 1970-х, ни 1980-х годов, ни даже со временем Великой депрессии.
— Это все не то, — сказал господин Медведев с некоторым даже пренебрежением, и в голосе его слышалось огромное уважение к нынешнему кризису.
Финансовое регулирование можно контролировать с помощью Форума финансовой стабильности, говорил господин Медведев. Предложено расширить его функции. Этот форум уже преобразован в Совет финансовой стабильности, и это расценивается как прорывное решение. На следующем саммите совет, возможно, преобразуют в комиссию, и это будет означать, что с кризисом, можно сказать, покончено.
У Минэкономразвития есть инерционный, то есть пессимистический, сценарий развития отечественной экономики, и лучшее, что может сделать человек, который хочет быть хоть сколько-нибудь уверен в завтрашнем дне, — никогда в него не заглядывать.
Впечатляющим оказался сравнительный анализ падения цен на нефть во время Великой депрессии и сейчас, во время депрессии, которую есть уже соблазн назвать Самой великой, тем более что диаграмма нервировала и располагала к таким смелым сравнениям.
Владимира Путина, по всем признакам, просто разбирало зло от того, что там (в США. —
Чувствовалось, что вот если бы ему дали возможность наладить там все, что нужно, он бы уже давно все сделал, потому что на самом деле ничего сложного-то нет. Ну да, работу конгресса США надо организовать на таком же высоком уровне, как работу Госдумы и Совета федерации России, ну еще кое- что… все решаемо…
— Это уже не безответственность отдельных лиц, — отчитывал Владимир Путин американские администрацию и правительство, — а безответственность системы, которая не только не способна декларируемое лидерство в мировой экономике обеспечить, но и принять адекватные решения!..
Ничего похожего на описываемые в Америке процессы Владимир Путин в России не нашел.
— Сегодня от поддержки отдельных банков нам следует перейти к существенному укреплению всей нашей банковской системы, — заявил Владимир Путин. — В этой связи считаю оправданным существенно расширить практику выкупа коммерческими банками облигаций крупнейших отечественных компаний, а Центральный банк должен будет рефинансировать кредитные учреждения под залог этих ценных бумаг.
Вдруг раздались сначала несмелые, а потом все более громкие аплодисменты. Через мгновение было такое впечатление, что в зале сидят одни банкиры и бизнесмены, которым не надо два раза объяснять, какую важнейшую вещь предложил сделать премьер. На самом деле, думаю, гости и особенно делегаты съезда таким образом пытались просто выиграть время, чтобы попытаться понять, что сказал премьер.
— Мы же с вами договаривались — не больше 30 минут в очереди! — возмутился Владимир Путин и поглядел на стоявшего рядом главу Роструда Юрия Герция. — Мы же вам деньги на это выделяем!
— Спасибо! — воскликнул тот.
— На поддержку службы занятости… — договорил премьер.
— Спасибо! — еще раз поблагодарил глава Роструда.
— Чтобы очередей не было… — сказал Владимир Путин.
— Нет, — поправила его министр соцразвития и здравоохранения Татьяна Голикова, — на это еще не выделили. Только еще рассматриваете. На социальную поддержку безработных выделили…
— Но тем не менее мы с вами договаривались! — настаивал премьер. — Что не больше 30 минут…
Премьер Путин очень осторожно разговаривал с рабочими. Было такое впечатление, что они и премьер сильно опасались друг друга. Премьеру важно было, судя по всему, не денег дать (это можно было сделать распоряжением правительства, не уезжая из Москвы). Он хотел решить своего рода сверхзадачу: подарить этим людям уверенность в завтрашнем дне. То есть он хотел подарить им иллюзию. Очевидно, ему казалось, они ее заслужили.
— Ну, может, и мы где-то ошиблись, — признал шлифовальщик. — У всех косяки бывают… Дело не в
