– У-у-у, с каких давних времен вы собираетесь начать свой разговор, – удивился Антони Клерман. – Я начинаю подозревать, что короткой беседой нам не обойтись.
– Так что вы знаете о Роберте Бартуолоке, мистер Клерман? – спросила Скалли. – Расскажите нам, пожалуйста.
– Роберт… – тяжело вздохнул банкир. – Ну что я могу о нем так сразу рассказать? Мы познакомились с ним двенадцать лет назад, на первом курсе. Поначалу он казался очень веселым, остроумным, находчивым парнем. Хитер был чертовски. Пожалуй, даже и умен. Учился на химическом, но со страшной силой увлекался различными психотропными препаратами. Не наркотиками, нет. Просто химическими веществами, воздействующими на психику. Поначалу мне очень нравилось участвовать в его экспериментах. Например, в карточных играх. Когда все входили в азарт и начиналась игра на деньги, он давил ногой желатиновую капсулу со смесью. Выделялся газ, от которого люди тупели. Просто тупели на глазах, не понимая, что и зачем они делают. А себе мы пропитывали манжету рукава стимулятором, и на нас смесь не действовала. Поэтому мы быстро обирали всех до нитки, причем они запоминали все происходящее, и потом долго не могли понять, почему пошли так, а не иначе, почему прозевали хороший расклад или поторопились со ставками… Да-а, тогда это казалось смешно. Еще мы подрабатывали на спиритических сеансах. Мы собирали в одной не очень большой зале людей, выставляли стол с блюдцем, свечи в специальных фонарях. А на пару фонарей Роберт клал специальную смолу. Когда фонари нагревались, он произносил заклинание, и прыскал по сторонам как бы святую воду. Вода попадала на смолу, выделялась какая-то отрава, всех охватывал ужас – а я в это время начинал двигать блюдце. Все думали, что страх из-за него… Визг стоя-ял, оглохнуть можно.
– А сами вы не боялись.
– Боялись, конечно, – пожал плечами банкир. – Но мы-то знали, что происходит и почему. Поэтому нам было намного проще. Вот. А еще он очень хотел изобрести «формулу любви». Знаете, извечная мечта прыщавого подростка: чтобы все девки при виде него тут же сами раздевались и накидывались со всех ног. И ведь получил, сукин сын, какой-то половой стимулятор. Если он попадал в воздух, все моментально сходили с ума и начинали трахаться, как кролики. Вот только для него этот способ не годился. Потому, что когда свихиваешься вместе со всеми, никакого удовольствия от этой групповухи не получаешь. Не помнишь ничего, не чувствуешь.
Антони Клерман тяжело вздохнул.
– Но Бартуолок нашел применение и этой смеси. Мы поставили видеокамеры в кабинетах некоторых преподавателей, и когда туда заходил студент иного пола… В смысле, иного с преподавателем – впрыскивали газ и снимали. А потом эту пленку Роберт подбрасывал жертве и шантажировал, обещая передать родителям студента, в попечительский совет, на телевидение. В общем, проблем с финансами у него не случалось. Что еще? Еще ему несколько раз удавалось пригласить к себе в гости различных девушек. А потом… В общем, у них случались провалы в памяти. Но когда они приходили в себя, у них оставались такие ощущения, словно они… В общем, что они изнасилованы. Но доказательств, как всегда, не имелось. Ни следов насилия, ни посторонних веществ… Ну, на этом месте. Ни, собственно, самих воспоминаний. Вот так… Достаточно?
– И когда вы пришли к выводу, что с таким приятелем нужно расстаться? – поинтересовалась Скалли.
– Когда?.. Когда к нему в гости зашла моя младшая сестра… Я понятно говорю? Она искала меня, и заглянула к Бартуолоку, к моему лучшему другу! И этот ублюдок… – банкир с такой силой сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели. – В общем, когда я узнал, то тут же нашел его в столовой, и успел слегка начистить морду, прежде чем нас растащили… Чума мне в задницу – почему я не догадался подловить его одного на улице или где-то еще? Одним уродом стало бы меньше! Но нас растащили почти сразу. Он пытался угрожать, но я сказал, что если с сестрой или со мной случится хоть что-то странное, я сразу задавлю его, как последнюю гниду. И чем страшнее мне при этом будет, тем сильнее я стану давить. Вот так… На этом моя великая дружба с мистером хитрой задницей подошла к концу.
– Вы не знаете, откуда он брал вещества для своих опытов?
– Не знаю, мисс, – пожал плечами Клерман. – Часть изготавливал сам. Его первым увлечением после совершения гнусностей была химия, и разбирался он в ней очень хорошо. Намного лучше меня. Был у него, правда, какой-то поставщик, но однажды он пожаловался, что этот канал закрылся и придется лететь в Африку самому. Летал он туда, или нет – не знаю. Но за столько лет Бартуолок наверняка не раз терял старые связи и приобретал новые. Тут я вам помочь ничем не смогу.
– Вам знаком этот состав? – достала полиэтиленовый пакет Скалли.
Банкир без особой опаски достал смолу, помял между пальцами, понюхал, передернул плечами:
– Она самая. Ею мы на спиритических сеансах девок и пугали. Только тогда мы пользовались очень маленькими порциями, раз в десять меньше, чем эта.
– Вы писали заявление в полицию по поводу изнасилования сестры? – подал голос Молдер.
– Она не захотела, – покачал головой Клерман. – И стыдно, и как докажешь? Ощущения ведь к бумаге не приколешь, а больше ничего нет. Она даже не могла ни одной приметы назвать, что у Бартуолока под одеждой имеются.
– А незаконное проникновение? – вспомнила Скалли. – Почему вы решили, что вашего знакомого можно обвинить еще и в этом?
– Мы… – на этот раз банкир отвечал куда менее охотно. – Пару раз мы влезали… Ну, в чужие дома. Ничего не брали, Боже упаси. Первый раз пробрались к одной очень симпатичной девице и поставили камеру у нее в ванной, а второй раз… Вы не поверите, второй раз мы попали под дождь, и Бартуолок просто открыл замок в одной из квартир ближайшего дома. Мы посидели, подсохли. Посмотрели телевизор, выпили пива. А когда дождь кончился – ушли. И дверь за собой закрыли. И все. Так что, он может. Он вообще себя кем-то вроде полубога считает. А всех остальных – дерьмом, на которое внимания можно не обращать. Хочу трахаю, хочу на видео снимаю, хочу – в дом захожу и пиво пью. Пока сам такой, пока вместе – это еще незаметно. Но со стороны посмотреть: жуткий ублюдок этот Бартуолок. Жалко я его тогда не убил. С хорошим адвокатом и чистой биографией, да еще с учетом сильного душевного волнения – больше двух- трех лет наверняка бы не дали. Убивать его нужно было, а не морду бить. Сломать шею к чертовой бабушке, и все.
– А адрес дома, куда вы влезали, вы помните? – поинтересовался Молдер.
– Конечно помню, – жизнерадостно расхохотался банкир. – Он у моего адвоката записан. Хотите узнать?
