— Что-нибудь еще? — спросила она.
Фумико отрицательно покачала головой. Хидео достал сигарету и закурил.
— У меня есть план, — задумчиво произнес он, — но для него нужно время. Дай мне, пожалуйста, еще несколько дней.
— Сколько именно? — прищурилась она.
— Не так уж много. Мисако едет в Ниигату в воскресенье, и вечером мне удастся поговорить с матерью наедине.
— С матерью? — удивленно воскликнула Фумико, забыв об осторожности. — С какой стати ты собираешься говорить о разводе с ней, даже не поставив в известность жену? — добавила она уже тише, подавшись вперед.
— Ты не знаешь всех обстоятельств, — ответил Хидео, глубоко затянувшись и выпустив облако дыма. — Мать у меня очень добрая, хотя порой склонна впадать в истерику. В ее время было не принято разводиться. Я скажу ей в воскресенье, и тогда до среды она успеет переварить новость и прийти в себя. Мне во вторник нужно будет уехать по делам, а жена вернется только в среду.
— Не понимаю, к чему такие сложности, — надула губы Фумико.
— Сложность в том, — объяснил он, — что их в последние дни водой не разольешь. Если сказать сейчас, они будут заодно, и я окажусь в одиночку против двоих. Если же хорошенько подготовить мать, то к возвращению жены из Ниигаты она примет мою сторону, я уверен.
Фумико жевала пирожное, сосредоточенно обдумывая его слова.
— А если, — спросила она после долгой паузы, — твоя мать тебя все-таки не поддержит? Тогда, значит, мне придется ждать зря? Ты же сам говоришь, что они теперь ладят друг с другом, не то что раньше.
Задрав голову, Хидео выпустил дым в потолок.
— В том-то и дело. Перемирия долго не длятся. Просто мать жалеет Мисако и старается, как может, отвлечь ее от мыслей о смерти деда. Болтает все время о свадьбе племянницы, о тряпках и тому подобном. Если я заговорю о разводе с женой, она первым делом кинется к матери, и тогда все пропало. Надо подождать, а мать я уломаю, не беспокойся.
Он самоуверенно улыбнулся и, наклонившись, нежно взял Фумико за руку. Она все еще дулась, вертя в пальцах ложечку.
Одинокая женщина, устроившаяся за соседним столиком с чашечкой чая и сигаретой, с большим интересом наблюдала за парочкой. Судя по выражению ее лица, она нисколько не скучала без компании.
Утром в день свадьбы Мисако сходила в соседний салон красоты, чтобы сделать прическу и правильно надеть черное праздничное кимоно томесоде, в котором положено появляться замужним дамам. Она терпеливо стояла в крошечной примерочной в два татами, пока пожилая хозяйка заведения обматывала ее слоями шелка, ни на секунду не переставая болтать. Эта женщина владела салоном уже много лет и знала всех в округе. Старшая госпожа Имаи была хорошей клиенткой: она приходила каждую неделю и никогда не упускала случая обсудить местные сплетни, что составляло для хозяйки одну из главных радостей в жизни. Особенно когда новость пахла скандалом.
— Теперь глубоко вдохните, проверим, не затянула ли я оби слишком сильно, — велела она, поправляя богато вышитый пояс, обмотанный вокруг изящной талии Мисако. — Маа! Настоящее чудо! Какая дорогая вещь! Наверное, супруг подарил? — На лице ее мелькнула лукавая улыбка.
— Нет, — смутилась Мисако, несколько задетая личным характером вопроса.
— Тогда, должно быть, свекровь? Редкой души человек и отличная клиентка…
— Этот пояс — часть моего приданого, — неохотно объяснила Мисако. — Родители подарили на свадьбу.
— Маа! — не переставала восторженно щебетать хозяйка. — Просто загляденье! Видно, вы из хорошей семьи. Родом из Ниигаты, не так ли? И такая красавица…
Чопорно выпрямившись, Мисако не удостоила ее ответом, что совершенно не смутило говорливую сплетницу.
— Сегодня ведь свадьба племянницы госпожи Имаи?
Мисако вымолвила лишь краткое «да». Повисло молчание.
— Ваша свекровь мне много рассказывала, — вновь заговорила женщина. — Я уверена, что вы и ваш супруг будете самой красивой парой среди гостей. Он такой видный мужчина, куда там жениху, а вам так идет этот шикарный наряд! Такого шелка днем с огнем не отыщешь, да и носить кимоно так, как вы, мало кто умеет.
Мисако всегда раздражали шаблонные льстивые комплименты торговцев, а сейчас почему-то особенно. К сожалению, приходилось терпеть: оби должен быть завязан, как положено, а хозяйка салона слыла настоящим мастером своего дела. Молодая женщина вежливо кивнула и произнесла: «Спасибо».
— Ваш уважаемый супруг все такой же красавец, нисколько не изменился. — Слова сыпались как горох. — Я видела его в эту среду в «Русской чайной» в районе Сибуя… с ним сидела еще какая-то интересная дама, из таких, знаете, современных красоток. У них был, судя по всему, очень серьезный разговор…
Мисако окаменела, едва сумев скрыть потрясение. Она сразу поняла, о ком идет речь. В зеркале отражалось самодовольно-лукавое лицо сплетницы, продолжавшей трудиться над сложным узлом пояса.
— Да, я знаю, — солгала Мисако. — Это была моя подруга, мы вместе ходили по магазинам, и им пришлось меня дожидаться. Я хотела вернуть одну вещь и получить назад деньги, что теперь не так просто делается. Вот они с мужем и пошли в чайную, я сама им предложила, вы же знаете, как мужчины не любят ждать. Такая полненькая девушка, да?
— Да-да, довольно полненькая, — кивнула хозяйка разочарованно. Впрочем, подозрения ее не угасли: уж слишком фамильярно Хидео брал ту девушку за руку. — С таким бюстом, как у нее, нечего и думать о кимоно. Как ни затягивай грудь, настоящего изящества ни за что не добьешься. Когда приходит такая клиентка, у меня просто руки опускаются. Бедняжки, их теперь все больше, все, что им остается, — это носить европейскую одежду… — Она любовно поправила складки кимоно у Мисако на груди. — Ну вот, теперь хорошо. Вы выглядите очаровательно.
Во время свадьбы Хидео обратил внимание, что Мисако изменилась. Вела она себя как обычно, но смотрела на него иначе. В глазах появилась холодность, которой он никогда раньше не замечал. Настроение у молодого человека испортилось, в душе росло сознание вины.
Она знает, повторял он себе снова и снова. О Фумико, обо всем. По окончании торжественных речей Хидео покинул свое место за столом и присоединился к веселой компании мужчин, угощавшихся сакэ, пивом и виски на другом конце банкетного зала. Напился он в тот вечер так, что двоим приятелям пришлось везти его домой. Втащив бесчувственное тело в гостиную дома Имаи, они положили его на футон, расстеленный прямо там, чтобы не подниматься по узкой крутой лестнице в спальню.
Рано утром в воскресенье, в очередной раз возродившись из пепла, Хидео вышел к завтраку, старательно изображая хорошее настроение. Ему предстояло проводить жену до поезда. Не будь матери, он бы, конечно, попробовал отвертеться, но рисковать вызвать ее
