К нам весной комсомолец КарцевПервый трактор пригнал в село.Всё село — от юнцов до старцев —Разговоры о нём вело.— Ну, конек! Не конёк, а диво! —Трактор щупали мужики.По всему у них выходило,Что пахать на таком — с руки.Только кто-то заметил бойко:— Конь, конечно… Да конь не тот.Вот рванет с бубенцами тройка —Ажио сердце в груди замрёт!..— Рысаки и у нас бывали:В удилах — таракан с блохой.Да найдёшь хомуты едва лиДля скотины такой лихой…В поле двинулись друг за другом,Наблюдая до темноты,Как машина в четыре плугаОтворачивает пласты.Тёплым паром пахнув сначала,Пласт ложился и остывал.— Эх, и сила!.. — толпа кричала,Не скрывая своих похвал.Долго-долго стояли в полеВ этот день мужики села,И машина для них былаПервым вестником новой доли.
Последний Иван
Не выдумать горше доли:Хлеба заглушил бурьян.Без шайки в открытом полеСтоит на ветру Иван.По новым пошла дорогамДеревня Зелёный Клин,А он на клочке убогомОстался совсем один,Что это случиться может —Ни духом не знал, ни сном.И дума его тревожит:Как быть на миру честном?Тоскливым и долгим взглядомНа пашню глядит Иван.С его полосою рядомРаскинут артельный стан.А там — и хлеба по пояс,Пшеница — стена стеной.И рожь, и ячмень на совесть,И колос у них иной.И кажется — даже птицыТам веселей поют,А здесь, на его землице —Одной саранче приют,Да суслик свистит на пашняхНа разные голоса…Бессмыслицей дней вчерашнихЛежит его полоса.Суровый, худой, угрюмый,Средь поля у двух ракит,С тяжёлой крестьянской думойИван дотемна стоит.Стоит он, решая крепко,Что раньше решить не мог.
