Но ещё раньше, уже через несколько дней после начала операции, буквально взвыли начальники лагерей: что делать с детьми? Жилье в лагерях — палатки на голой земле, детям не годится, кроме того, им надо особое питание. Их приходилось устраивать в отдельных зданиях, заводить детскую кухню, коров при лагере… Уже в середине июня поступил приказ: женщин с детьми в заложники не брать, оставлять на местах под присмотром односельчан вплоть до высылки… про которую нередко тихо забывали, потому что высылать их тоже было некуда. Ни одна губерния, как ближняя, так и дальняя, не горела желанием вешать себе на шею лишние рты, тем более баб с детишками, да еще в преддверии голода.
Но всё это будет через два-три месяца. А на нашем календаре пока ещё май 1921 года. В конце мая операция наконец началась — и сразу забуксовала. Причины неудач видны из следующего документа.
«Работа по проведению приказа очень трудна. На местах отказываются сообщать фамилию, распыляют имущество, и сами члены бандитских семей заблаговременно разбегаются… Всё время наблюдается большая активность банд. Настроение крестьян внешнее в пользу Соввласти, внутреннее враждебно. В Пановых Кустах, Каменке и, наверное, многих других местах наряду с Советами работают комитеты СТК. Больших группировок бандитов на участке не имеется, группы в 500–600 человек прячутся по лесам. По всем селам имеются мелкие группы вохры в 20–30 человек… При обысках оружие обнаружить не удалось. Оружие, несомненно, есть: при пожарах идут взрывы».
Это «при пожарах идут взрывы» весьма загадочно. Вроде бы жечь села было не велено. По- видимому, жгли опустевшие дома бандитов — неужели кто-то ждал, что там не будет оружия? И кстати, что же творилось в губернии, если 500–600 человек —
И только когда стало ясно, что операция захлебывается, решено было применить уже исключительные по жестокости меры.
«…Дабы окончательно искоренить эсеро-бандитские корни и в дополнение к ранее отданным распоряжениям Полномочная комиссия ВЦИК приказывает:
1. Граждан, отказывающихся называть свое имя, расстреливать на месте без суда.
2. Селениям, в которых скрывается оружие, властью уполиткомиссии или райполиткомиссии объявлять приговор об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия.
3. В случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте без суда старшего работника в семье.
4. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество ее конфискуется, старший работник в этой семье расстреливается без суда.
5. Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, рассматривать как бандитов и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда.
6. В случае бегства семьи бандита имущество таковой распределять между верными Советской власти крестьянами, а оставленные дома сжигать или разбирать.
7. Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно»[184] .
Приказ явно составлен человеком, знающим, что такое община и что представляет собой крестьянская семья. Насколько известно, до расстрела старших доходило редко, все ограничилось п. 2, который вскоре трансформировался в приказы о заложниках. Особняком стоит п. 6 — зачем разбирать и сжигать дома? Ответ простой: чтобы помешать ушедшим вернуться. За время Гражданской войны у крестьян выработалась простая тактика: при приближении какого-либо отряда та часть населения деревни, для которой он был недружественным, разбегалась по укрытиям, прихватив ценное имущество и скот. Отряд уходил, ушедшие вылезали из схронов, и все возвращалось на круги своя. Лишив ушедших возможности вернуться, а затем и укрыться у родных или друзей, заботы о семьях власть возлагала на самих бандитов, а с таким обременением много не навоюешь.
Собственно, скрыться в тогдашней взбаламученной России можно было без особого труда, как и обзавестись поддельными документами — хоть самому, хоть с семейством. Ловить беглецов не было возможности, да и смысла тоже. Цель операции — разрушить смычку между крестьянами и бандами, которой только и держалась повстанческая армия, и эта задача была выполнена. Самые же упорные и ловкие из повстанцев рассеялись по стране. Советскую власть они, естественно, не полюбили. Еще много лет спустя в делах милиции, ОГПУ, НКВД, даже СМЕРШа выплывают биографии, взявшие начало в крестьянских войнах. Но это уже совсем другая история.
Этими чрезвычайно жестокими (по меркам красных) мерами крестьян вынуждали не только выдать бандитов, но и фактически перейти на сторону власти. Вспомним: по антоновским законам выдача повстанцев каралась смертной казнью. Чтобы закрепить этот переход, а также заставить крестьян самих обеспечивать собственную безопасность, 17 июня был издан приказ № 178.
«Красная Армия разбила главные банды Антонова, остатки их рассыпались по лесам… Чтобы положить конец разбоям и грабежам бандитов и дать возможность населению скорее перейти к мирному труду, Полномочная комиссия ВЦИК приказывает:
1. Во всех селениях гражданам организовать сторожевое охранение и самооборону своих селений. Сторожевое охранение должно быть выставлено на всех окраинах селения и дорогах, ведущих в него.
…
4. В случаях появления банд и налета их на населенные пункты местное население обязано оказать сопротивление, уничтожая бандитов всеми возможными средствами и немедленно сообщая об их появлении в ближайшую войсковую часть или ревком.
5. Неоказание сопротивления бандитам и несвоевременное сообщение о появлении таковых… будет рассматриваться как сообщничество с бандитами со всеми вытекающими отсюда последствиями».
Конечно, для человека, знающего местность, ничего не стоит пробраться в деревню, минуя все и всяческие посты. Но, во-первых, это же деревня — кто-нибудь непременно из-за плетня заметит. А во- вторых, сама невозможность для бандитов приехать открыто, необходимость пробираться ночью и задами значила уже очень много — это была
Судя по донесениям с мест, не все эти меры применялись в реальности. Возможно, просто потому, что до них не доходила очередь. Население даже «бандитских» деревень, как правило, не имело ни малейшего желания платить за безопасность повстанцев собственными жизнями. Тем более что операции предшествовала колоссальная работа ЧК и заложников брали не наугад, а со смыслом, сразу ослабляя бандитское «лобби» в сельском обществе. Проводились операции также не сплошняком. Так, в Тамбовском уезде они прошли в 16 селах и деревнях и не проходили — в 18. Но там, где они проводились, это было на самом деле жестоко.
«Операция по очистке селений Курдюковской волости началась 27 июня с деревни Осиповки, являющейся ранее частым местом пребывания банд. Настроение крестьян к прибывшим для операции — недоверчиво выжидательное: банды не выдавали, на все задаваемые вопросы отвечали незнанием.
