— Не уверен… Я не рассчитывал на колдуна. Боюсь, он здорово сократит им поиски.
— Так сколько у нас времени?!
Ну… пару часов.
Он и сам приходит в ужас от этих слов, осознав внезапно, что не успеет переписать вожделенные таблицы.
— Нет… О, нет, как же мне быть?!
Соня сочувственно наблюдает за молодым магом, мечущимся по комнате, словно в ловушке, но поскольку помочь ему она бессильна, то…
— Что делать? — колдун едва не рыдает, и готов рвать на себе волосы. — Нет времени… Мне нужно хотя бы два дня…
Неожиданно Мхаири, на которую Мерцилий до сих пор не обращал ни малейшего внимания, поглощенный своими таблицами, подходит к нему. Уверенно тянет руку.
— Помолчи немного. И дай мне взглянуть.
От неожиданности он повинуется. Листы пергамента ложатся на маленькую ладошку.
Глядя сейчас на них обоих, Соня лишний раз убеждается в своей правоте. Эти две снежно-белые головы, две пары сапфировых глаз, взирающих друг на друга в упор…
Они похожи, точно брат и сестра. Едва ли родичи, разумеется, — но то, что Мхаири родом из тех же северных краев, что и молодой колдун, это очевидно. Гиперборея, вероятнее всего… Да и магия девочки сродни той, какой владеет сама Лухи.
Так что, должно быть, сами боги севера, руками Сони, свели этих двоих. И, в отличие от Мерцилия, Мхаири поняла это с первого же мгновения.
На губах ее мелькает улыбка узнавания, прозрачная, точно льдинка…
Но теперь и маг смотрит на девочку, и изумление в его взоре подобно распускающемуся под солнцем цветку.
— Ты… кто ты такая?
Мхаири устремляет на него кристально-ясный взгляд.
— Надеюсь, это
Опустившись на колени, она принимается раскладывать прямо на полу пожелтевшие, слегка измявшиеся листы пергамента, густо-густо, точно мушиными лапками, испещренные таинственными символами, цифирью и значками. Прав Мерцилий, чтобы переписать все это, нужно не меньше двух дней…
Затем девочка упирается взглядом в первую страницу. Замирает надолго, и Соня с Мерцилием невольно затаивают дыхание, наблюдая за ней, — после чего Мхаири переходит к следующему листу…
Закончив с ними, она поднимает глаза на Мерцилия:
— Помоги мне перевернуть их другой стороной. А когда я закончу, отдай Соне. Они тебе больше не понадобятся. А я… буду спать. И лучше меня не буди, а не то я что-нибудь позабуду…
Покончив с последним листом пергамента, девочка мягко валится на пол. Но прежде чем белокурая головка успевает коснуться ковра, Мерцилий бережно подхватывает ее на руки. Соня принимается складывать таблицы, затем помещает их обратно в книгу, заворачивает в промасленную кожу и прячет сверток на самое дно седельной сумки.
— Ты позаботишься о ней? — с неожиданной для самой себя нежностью спрашивает она мага, который по-прежнему растерянно стоит посреди комнаты со спящей девочкой на руках. — Она многое может дать тебе. Мне кажется, если я хоть что-то смыслю в магии гиперборейцев, что именно в ней — ключ к твоему могуществу, которого тебе так не хватало. Она откроет для тебя Врата… И без того, когда она просто оказалась рядом, чары стали удаваться тебе куда лучше.
Ты думаешь, что она… — голос Мерцилия прерывается.
Соня пожимает плечами.
— Замыслы богов — извечная тайна для смертных. Но я чувствую их длань на этой малышке. Для этого даже не нужно быть колдуньей… Девочка — величайший дар для тебя, Мерцилий. Береги ее.
Магик испуганно косится на окно. Где-то там, снаружи, совсем неподалеку, сейчас мечутся разъяренные вендийцы, тщась отыскать пропажу, и колдун их, возможно, уже сумел прорвать завесу чар, скрывающих этот дом от враждебных взоров…
— Но как же быть с
Соня усмехается воинственно. Теперь она в своей стихии!
— Я уведу их за собой, не тревожься. Им и в голову не придет, что я могла оставить Мхаири здесь…
— А я постараюсь создать иллюзию, будто твоя гнедая несет двух всадниц! — воодушевляется маг.
Об опасности, которая при этом будет грозить воительнице, он даже не думает, но впрочем, Соня на него не в обиде.
— Здраво, — соглашается она. — Колдун князя в твоем доме ее не обнаружит: девчонка умеет от него прятаться с помощью своей магии.
Кстати, именно поэтому вендийцы и не сумели сами вернуть Мхаири, и стали искать того, кто сделает это для них… Малышка объяснила это Соне, пока они скакали к Мерцилию.
— И еще — я наложу чары на твою лошадь, чтобы она несла тебя без устали! У тебя ведь нет заводного коня, в отличие от твоих преследователей…
Отличная мысль! Ей бы только добраться до Логова — а там уж не страшны никакие вендийцы и их колдуны!
Мерцилий ненадолго ускользает, чтобы без помех заняться своим колдовством, затем возвращается, торжествуя:
— Все получилось! И
— Полагаю, заслуга тут не только твоя, — Соня кивает на девочку, безмятежно спящую на диване среди подушек. — Вернешься с ней в Гиперборею?
Мерцилий пожимает плечами…
— Не знаю пока. Столько всего свалилось… Я должен как следует это обдумать. Если честно, никогда не думал, что вернусь домой: слишком много там… сложностей. Но теперь, теперь все изменилось. Должно быть, и впрямь, дорога моя пролегла на север.
— Ну что ж, да хранят тебя боги снега и льда на этом пути!
— И тебя, Соня. — Молодой маг медлит несколько мгновений, затем, все же решившись, обращается к воительнице: — Ты ведь не будешь ждать, пока она проснется?
Воительница качает головой.
— Времени в обрез.
Хотя дело не только в этом…
— Ей что-нибудь передать от тебя?
И вновь она повторяет свой жест отрицания.
— Это лишнее.
Но молодой маг неожиданно проявляет настойчивость.
— Нет, Соня! Ты не можешь уехать вот так, без единого слова! Не знаю, что вас связывает, и не хочу задерживать тебя расспросами, но сердце подсказывает мне, что между вами все не так просто и безоблачно, и это тяготит тебя — и пожалуй, ее тоже… Ты будешь жалеть, если не выскажешь того, что у тебя на сердце!
Подобной проницательности от Мерцилия Соня не ожидала, и это ей неприятно — как всегда, когда приходится признавать чужую правоту.
Ибо маг совершенно прав…
Ни одно дело нельзя оставлять незавершенным, — именно этому учил Соню отец. И, собравшись с силами, она произносит:
— Передай малышке, что я… — она задумывается надолго, силясь подыскать те самые, единственно
