спине.
— Будь любезной с Черчиллем, Джейн. У него огромное поместье в Дербишире, оно стоит целое состояние.
— Я нищий по сравнению со своим добрым другом и соседом Эшфордом, — возразил мистер Черчилль. — Он наследник баронетства и Пембрук-холла, который в три раза дороже моего имения.
— В три раза? И будущий баронет? — Генри почтительно раскланялся с мистером Эшфордом. — Я должным образом впечатлен и удостоен великой чести, сэр.
— Прошу, забудьте об этом, — произнес мистер Эшфорд с добродушной улыбкой. — Уверяю вас, это почти не титул и честь, какой едва ли стоит добиваться.[18]
— Спросите его отца, как тот к нему относится, — смеясь, заметил мистер Черчилль, — Он, несомненно, уверит вас в обратном.
— Что привело вас в Лайм, господа? — полюбопытствовал Генри. — Я бы счел, что вы скорее относитесь к любителям Брайтона.
— Мне никогда не нравился Брайтон. Там слишком многолюдно, — ответил мистер Эшфорд. — У меня были кое-какие дела в Бате, когда мы со спутниками ощутили внезапную потребность в паре дней наслаждения свежим морским воздухом перед возвращением домой. Лайм показался вполне разумным решением.
— К тому же весьма удачным, — заявил Генри, — поскольку я уверен, что вы спасли жизнь моей сестры и в то же время помогли мне встретиться со старым другом.
Он повернулся к мистеру Черчиллю.
— И что ты замышляешь, старый черт? — добавил брат с улыбкой.
— Ничего хорошего, если потребуется.
Двое мужчин двинулись дальше, дружелюбно болтая. Мария шла под руку с мужем, и мы с мистером Эшфордом остались наедине. Мы одновременно шагнули вперед. Прошло несколько мгновений, прежде чем кто-то из нас заговорил, но и тогда наши первые слова неловко совпали друг с другом по времени.
Простите меня… — вновь начала я.
Прошу вас, говорите, — ответил он.
— Я еще не поблагодарила вас как должно за предотвращение моего падения, мистер Эшфорд.
— Не стоит благодарности.
— Несомненно, стоит. Потянувшись ко мне подобным образом, вы сами могли оступиться и пострадать.
— В таком случае я отдал бы жизнь — или конечность — за благородное дело.
— Хотите сказать, что не пожалели бы жизни на мое спасение?
— Да.
— Смелое заявление для столь короткого знакомства.
— В каком смысле смелое?
— Вы — джентльмен и наследник титула и, очевидно, обширного имения. В то время как я — женщина без средств и весьма низкого происхождения.
— Если первым впечатлениям стоит доверять, мисс Остин… — начал он.
— Никогда не доверяйте первым впечатлениям, мистер Эшфорд. Они неизменно лгут.
— Мои неизменно говорят правду и приводят меня к следующему выводу: ваши, мисс Остин, богатство и знатность превосходят мои.
— На каком основании вы делаете подобное заявление?
— На следующем: если бы вы погибли прямо сейчас, много ли людей оплакивало бы вас?
— Много ли людей?
— Да.
— Мне хотелось бы думать, что мои мать, сестра, подруга Марта и шесть братьев горько оплакивали бы меня. Еще жены братьев, племянницы и племянники общим числом более дюжины и, возможно, несколько старых добрых друзей.
— В то время как о моей кончине сожалели бы лишь отец и младшая сестра.
— Стало быть, жены у вас нет?
— Нет. Итак, как видите, у меня больше имущества, а у вас — домочадцев, и, значит, из нас двоих вы намного богаче.
Я засмеялась.
— Если бы богатство основывалось на вашем принципе, мистер Эшфорд, вся классовая система Англии расползлась бы по швам.
Глава 4
Прогулка привела нас с Коба на морской берег, когда облака, как и предсказывала Мария, собрались и потемнели и начался легкий дождь. Раздались крики купальщиков, спешивших в укрытие своих машин. Многочисленные туристы, бродившие по галечному пляжу, все как один побежали в обратном направлении, и наша компания последовала за ними. К несчастью, мой зонтик, призванный спасать от солнца, служил ненадежной защитой от дождя. Но не успели мы даже добраться до злополучной лестницы, как дождь внезапно прекратился и на небо вернулось солнце.
— Обожаю легкие летние дождики. — Я с удовольствием вдохнула влажный соленый воздух. — После них мир пахнет свежестью и новизной.
— Едва ли это был легкий дождик! — раздраженно воскликнула Мария. — Я промокла насквозь и чуть не умерла из-за этой прогулки. Чарльз, вы должны немедленно отвести меня обратно в гостиницу.
— Да, дорогая. Надеюсь, вы все отправитесь с нами? Мы остановились в «Королевском льве».
— Я предпочла бы еще немного прогуляться, — призналась я. — Меня высушит солнце. Никто не желает составить мне компанию?
— Я с удовольствием сопровожу вас, — улыбнулся мистер Эшфорд.
Генри решил присоединиться к Черчиллям, и мы договорились встретиться позже в гостинице.
Мы с мистером Эшфордом шагали по пляжу, который стал намного более пустынным, и продолжали беседу под звуки разбивающихся о скалы волн и крики чаек.
— Мы перебрались в Саутгемптон после смерти отца, — объяснила я, когда он поинтересовался, где я живу.
Я рассказала ему о месте, где выросла, и о нашем переезде в Бат.
— Деревенская жизнь всегда была моим идеалом.
— Как и моим. Полагаю, ваше сердце принадлежит Гемпширу?
— Да. Хотя я слышала о непревзойденной красоте Дербишира, — дипломатично добавила я.
Мистер Эшфорд остановился, разглядывая выразительную линию утесов и набегающие на берег волны.
— В любой другой день я согласился бы с вами. Но разве есть в мире блаженство превыше этого? Лайм кажется мне преддверием рая.
Я изумленно уставилась на него, услышав из его уст собственное выражение, и проследила за его взглядом. На небе, в просвете между облаками, над совершенных очертаний радугой сияло солнце.
— «Займется сердце, чуть замечу я радугу на небе», — процитировала я.
Мистер Эшфорд с удивлением посмотрел на меня.
— «Так шло, когда я отрок был невинный, — продолжил он. — Так есть, когда я стал мужчиной…»
— «Да будет так, когда я старость встречу иль прокляну свой жребий!» [19] — закончила я.
— Вы знаете Вордсворта! — радостно воскликнул он.
— Мне ближе Купер и Скотт.
— Вы читали «Песнь последнего менестреля» Вальтера Скотта?
