вмешательством ОБХСС и прокуратуры, стал оправдываться, как нашкодивший ребенок… — Русаков сурово глянул на Окунева: — Так, Иван Иванович, было?
Окунев угодливо кивнул:
— Все правильно, Глеб Гаврилыч.
— Разве Головчанский вправе был заключать договор на явно завышенную сумму? — спросил Антон.
Русаков указал пальцем на съежившегося Окунева:
— Вот кто первый должен был одернуть его!
Окунев виновато кашлянул:
— Я ведь объяснял, Глеб Гаврилыч, что когда Александр Василич приказал мне набрать Алексаняну тридцать тысяч по зарплате, я возражал: «Тридцать — много». Он не посчитался с моим возражением, сказал: «Дом по плану нынче не вводный. Надо вводить, чтобы поселить людей. Своими силами строить — пять лет проваландаемся, армяне же за сезон сделают. Когда введем дом — фонд зарплаты Обсельстрой добавит, никуда не денется».
— Почему о таком купеческом растранжиривании государственных средств не сообщил мне?! — повысил голос Русаков.
— Я ведь объяснял, Глеб Гаврилыч, что год до пенсии остался. Не рискнул напоследок вступать в конфликт с Александром Василичем.
— Прикажу полностью лишить тебя премиальных — забудешь про пенсию!
— Воля ваша…
— Моя воля — государственную копейку беречь! Кстати, и тебе следует этим заниматься, пока работаешь, а не о пенсии думать.
В разговор вклинился главный инженер:
— Не в собственный же карман хотел положить эти пять тысяч Головчанский…
Русакова словно укололи:
— Серьезно?! Ты, главный инженер, искренне веришь в то, что руководитель предприятия бескорыстно выкидывает псу под хвост такую кругленькую сумму?..
Полное лицо главного инженера порозовело:
— Алексаняну не жалко переплатить — строит добротно.
— Клуб в Березовке он строил в прошлом году?
— Кажется, он.
— Не кажется, а точно — он! Сколько там перерасходовали по зарплате?.. Забыл?.. Подскажу: пятнадцать тысяч! Я специально вчера и позавчера объехал с Окуневым все ваши стройки. Ой, лихо разбазариваете деньги! Ой, разбазариваете… — Русаков сокрушенно покачал головой. — И вот еще что я заметил. Алексанян у вас окопался крепко, третий год по весне, как грач, сюда прилетает из теплого края. И каждый объект у него с перерасходом зарплаты в пять, десять, пятнадцать тысяч. Представляешь, сколько он из ПМК дармовых денег высосал?..
— Не забывайте, Глеб Гаврилович, что Алексанян и материалы сам добывает, которых у нас нет, — робко проговорил главный инженер.
Русаков поморщился:
— Не ищи лазейки. Уж кому-кому, а мне не заливай про белого бычка. Нашли добытчика — Алексаняна! Этот добытчик, будет тебе известно, уже посадил одного нашего начальника ПМК на восемь лет с конфискацией имущества. Сам выкрутился, доказал на суде, что взятки у него вымогали. Теперь здесь золотую жилу откопал. Я не случайно восьмиквартирным домом заинтересовался. Как увидел в договоре фамилию «Алексанян», мигом сердце екнуло… — Русаков внезапно обратился к Антону: — Председатель березовского колхоза Игнат Матвеевич — ваш однофамилец или родня?
— Это мой отец.
— Да?.. Тем лучше — у него можете уточнить. Знаете, что Игнат Матвеевич мне рассказал? Мало того, что Головчанский переплатил Алексаняну пятнадцать тысяч по зарплате, он еще и у колхоза три с половиной тысячи выцыганил, вроде как поощрение наемной бригаде за досрочный ввод клуба в эксплуатацию. Впечатляющие цифры!.. — Русаков задумался и понизил голос: — С Головчанского теперь, как говорится, взятки гладки, но Алексаняна надо потрясти. Я, например, не удивлюсь, если окажется, что этот шабашник — основной виновник смерти Александра Васильевича. По-моему, чего-то они не поделили между собой.
— Ясно, Глеб Гаврилович, чего: зарплату ведь по дому при пересчете на пять тысяч урезали, — вставил Окунев.
— А сколько всего этот дом стоит? — спросил Антон.
— Сто пятнадцать тысяч.
Главный инженер посмотрел на часы:
— Ух, времечко куда ускакало! Извините, мне надо срочно ехать в «Победитель» — там областная комиссия на комплексе должна собраться…
— Поезжай, — устало сказал Русаков и перевел взгляд на Окунева: — Ты, Иван Иванович, тоже делом займись. К концу дня — кровь из носа — закончи подробную справку по вводным объектам. И запомни: без очковтирательства!..
Едва только главный инженер и Окунев вышли из кабинета, Русаков словно обмяк. Лицо его сделалось грустным. Тыльной стороной ладони он потер высокий выпуклый лоб, виновато глянул Антону в глаза и заговорил:
— Сгустил я краски, рассказывая о Головчанском. В целях профилактики хотел припугнуть главного инженера, чтобы не вздумал по традиции разбазаривать фонд зарплаты, да, кажется, увлекся…
— Хотелось бы, Глеб Гаврилович, знать истинное лицо Головчанского, без «профилактических целей», — заметил Антон.
— Понимаю…
Русаков вздохнул и заговорил без начальственного апломба: спокойно, рассудительно. И сразу в представлении Антона начал складываться иной образ бывшего начальника ПМК — деятельного, эрудированного и грамотного инженера, умеющего ладить с подчиненными. Вот только не нравилось Русакову, что в последние годы Александр Васильевич увлекся наемными бригадами, хотя особо предосудительного в этом как будто и не было. Строят такие бригады, как правило, быстро и добросовестно. Иными словами, переплачивая порою шабашникам в зарплате, ПМК выигрывает на досрочном вводе объектов в эксплуатацию, а это при современном размахе строительства — немаловажный положительный фактор.
— Выходит, наемные бригады — не столь уж плохое дело? — спросил Антон.
— В принципе — да. Шабашники часто нас выручают. Но и подводят тоже нередко, поскольку их деятельность, говоря спортивным языком, постоянно на грани фола. Тут и завышенные объемы, и приписки. Подобные факты порой приводят нечистоплотных на руку людишек к взяточничеству и хищениям.
— Это вы и имели в виду, когда говорили, будто Алексанян с Головчанским что-то не поделили?
— Сказать-то такое сказал, да вот пораскинул умом и засомневался. Признаюсь, в начальники ПМК Головчанский вышел по моей протекции. Я постоянно к нему приглядывался, сурово распекал за малейшие производственные грешки, но никогда не замечал за Александром Васильевичем корыстных нарушений. Не мог же он так маскироваться…
Антон решил досконально выяснить, как формируются и работают наемные бригады. Русаков прекрасно знал «систему шабашников». Сколачивает такое добровольное объединение пройдоха-бригадир, который умеет и выгодный договорчик заключить со строительной организацией и при необходимости различными плутовскими махинациями раздобыть для стройки недостающие материалы. Он же подбирает людей в бригаду. Берет обычно пять-шесть человек с высокой квалификацией, а остальных — случайно подвернувшихся, для черновой работы: землю копать, стройматериалы подносить, бетонный раствор приготовить и так далее и тому подобное.
— Словом, «бичи» делают самую грязную и малооплачиваемую работу, — с усмешкой сказал Русаков.
