использования уникальной ходовой части. «БТ» на полевых дорогах двигался на гусеницах, но, попав на хорошие дороги, он сбрасывал тяжелые гусеницы и дальше несся вперед на колесах как гоночный автомобиль. Но хорошо известно, что скорость противоречит проходимости: или скоростной автомобиль, который ходит только по хорошим дорогам, или — тихоходный трактор, который ходит где угодно. Эту дилемму советские маршалы решили в пользу быстроходного автомобиля: танки «БТ» были совершенно беспомощны на плохих дорогах советской территории. Когда Гитлер начал операцию «Барбаросса», практически все (!) танки «БТ» были брошены. Даже на гусеницах их использовать вне дорог было почти невозможно. А на колесах они не использовались НИКОГДА. Потенциал великолепных танков «БТ» не был реализован, но его и НЕЛЬЗЯ БЫЛО РЕАЛИЗОВАТЬ НА СОВЕТСКОЙ ТЕРРИТОРИИ[174].
«БТ» создавался для действий только на иностранных территориях, причем только таких, — где были хорошие дороги»[175].
Стремление В. Суворова представить скромный «БТ» танком-агрессором понятно. Ведь к началу войны «в Красной Армии имелось около 7,8 тысячи танков «БТ» всех серий» [176], именно они и составляли ядро танковых дивизий расположенных у границы мехкорпусов. И если признать, что требованиям современной войны танки «БТ» уже не соответствовали, разговор о нашем подавляющем превосходстве можно и не продолжать.
Смущает, однако, другое. Вновь получается, что Сталин, якобы давший «добро»[177] на массовое производство колесно-гусеничного танка, уже тогда, в 1932 году точно знал, что через год к власти придет Гитлер и без боя оккупирует всю Центральную Европу. Что Польша, а за ней и Дания, и Норвегия… и Франция будут поставлены на колени, и вот тут-то Гитлер подставит ему, Сталину, спину, и настанет очередь «БТ». Именно «БТ». Как-то упускает В. Суворов мысль о том, что за девять лет противотанковая артиллерия изменится настолько, что снаряды ее станут пробивать «БТ» насквозь, через оба борта.
Вот для чего — «гениальность» Сталина. Если на секунду представить, что он обычный человек, которому, в общем-то, как и всем нам, не чужды ошибки, а дар предвидения вовсе не свойственен, все построения В. Суворова рассыпаются, словно карточный домик, застигнутый выхлопом танкового двигателя.
Конечно же, когда создавался танк «БТ», никто и не думал о дорогах Германии. Чтобы до нее добраться, нужно было сокрушить Польшу, транспортная сеть которой так же, как и наша, оставляла желать лучшего. И оригинальная ходовая часть вовсе не признак «потрясающей агрессивности» танка[178] — это всего лишь дань моде.
Идея двойного движителя висела в воздухе уже и в двадцатых годах. Не имея мощного двигателя[179], танки того времени оказывались малоподвижны, и не только на поле боя. О перемещении на 100–200 километров своим ходом не могло быть и речи. И чтобы решить проблему оперативной подвижности, танки наряду с гусеницами снабжались и колесами автомобильного типа. Когда боевая машина двигалась по шоссе, либо опускались колеса, либо поднимался (вывешивался) гусеничный движитель. При движении по местности все происходило в обратном порядке. Подобные танки оказались громоздкими, сложными в устройстве движителя и ненадежными в эксплуатации. Их очевидная уязвимость в бою привела к тому, что дальше экспериментов дело не пошло.
По-иному подошел к решению проблемы двойного движителя американский конструктор М. Кристи. Созданная им после ряда неудач модель, получившая марку «М.1931», оказалась во многом революционной. На местности танк двигался, как и обычные гусеничные машины. Когда же танк выходил на дорогу, гусеницы снимались, укладывались и закреплялись на надгусеничных полках ремнями. Кстати, подобное же закрепление снятых гусениц предусматривалось и на всех «БТ»[180] . Крутящий момент с ведущего колеса заднего расположения при помощи наружной цепной передачи передавался на заднюю пару опорных катков, которые имели большой диаметр и индивидуальную подвеску. Для поворота было предусмотрено управление передней парой опорных катков, по аналогии с автомобилем, при помощи штурвала. Машина вышла удачной, что и привлекло внимание советской стороны.
Дело в том, что к началу 30-х годов отечественное танкостроение зашло в тупик. Выпущенный небольшой серией «Т-24» оказался слишком сложным в производстве и эксплуатации и ненадежным. Не отвечал современным требованиям и «МС-1». В то же время создание новых образцов оказалось делом хлопотным, да и после первых неудач неизвестно еще, что сулило. И
«30 декабря 1929 г. Комиссия во главе с начальником Управления механизации и моторизации Красной Армии… И. А. Халепским в составе ответственного сотрудника управления Д. Ф. Будняка и инженера Н. М. Тоскина отправилась за границу…
В Германии смотреть было нечего…
В Англии же фирма «Виккерс» с большим удовольствием предоставила нашим специалистам возможность ознакомиться со своими последними конструкциями… [181]
Затем Халепский вернулся на родину, а Тоскин выехал в США…
Великолепные маневренные характеристики танков Кристи заинтересовали руководителей Красной Армии. Для нашей страны с ее огромными просторами вопрос оперативной подвижности танков стоял, может быть, на первом месте.
…Кристи уведомил Госдепартамент, что он продал «Амторгу» [182] два трактора…»[183]
Советские конструкторы, сохранив корпус в неприкосновенности, вместо цепной передачи применили шестеренчатое устройство — гитару и, по существу, по-новому сконструировали башню под вооружение отечественного производства. Вновь созданная машина получила обозначение «БТ-2» и явилась прототипом для целого семейства колесно-гусеничных танков в СССР.
Чтобы сомнения читателя развеялись окончательно, упомяну, что в 1939 году в Польше без ведома и согласия Дж. Кристи под маркой «10ТР» разрабатывался свой колесно-гусеничный танк, чье сходство с «БТ-5» бросается в глаза. Если следовать логике В. Суворова, на Востоке в условиях традиционного нашего бездорожья подобным образцам делать было нечего, но мы же не станем утверждать, что поляки готовили танково-кавалерийский рейд на Берлин?
Но читаем дальше.
«Первый танк этой славной серии — «БТ-2». Он весил 10 тонн, имел броню 13-мм, 37-мм пушку и 1–2 пулемета. По этим характеристикам он соответствовал лучшему, что имел Гитлер в 1939 году…
В 1933 году вместо «БТ-2» начался выпуск танка «БТ-5». Улучшение: вместо 37-мм пушки — 45-мм. В. 1939 году, вступив на землю Польши, Гитлер еще не имел таких пушек… По броне «БТ-5» равнялся германским танкам, а по ходовым качествам превосходил их настолько, что ни Германия и ни одна страна мира не могли с этими характеристиками сравниться тогда, как не могут сравниться и в начале XXI века[184].
В 1935 году Советский Союз начинает производство «БТ-7». [185]
Все вышесказанное, возможно, и имело претензии на истину в середине тридцатых, но к 1939 году ситуация резко изменилась. Первый тревожный звонок прозвучал в Испании, где броня «бэтушек» не выдерживала огня малокалиберной (речь о 25-мм) скорострельной артиллерии франкистов, по существу, крупнокалиберных пулеметов. Слабое же бронирование явилось причиной тяжелых потерь, понесенных советскими танкистами и на Халхин-Голе. Потребность в среднем[186] танке с противоснарядной броней стала очевидной. Но… «Увлечение колесно-гусеничной техникой среди руководства РККА было почти всеобщим. Оно определило и направления конструкторских
