увеличивает ея тяжесть своими порицаниями. Хотя по требованию чрева оне и бывают принуждены забывать стыд, однако оне сетуют на это принуждение. Таким образом, когда нужда от голода заставляет их просить, и в просьбах пренебрегать стыд, а за безстыдство оне опять подвергаются огорчениям, то на душу их нападает разнообразная и производящая густой мрак сила уныния. Пекущийся о них должен быть столь великодушным, чтобы не только не увеличивать их уныния укоризнами, но по возможности облегчать их состояние утешением. Как тот, что потерпел обиду, при большом изобилии не чувствует пользы от богатства по причине нанесения обиды, так и тот, кто слышал ласковое слово, и принял поданное с утешением, более веселится и радуется, и самый дар бывает вдвое большим от такого способа даяния. Говорю это не от себя, но со слов того, кто и выше предложил увещание. Чадо, говорит он, во благих не даждь порока, и во всяком даянии печали словес. Не устудит ли зноя роса? Так лучше слово, нежели даяние. Не се ли слово паче даяния блага? Обоя же у мужа благодатна (Сирах. XVIII, 15–17). Попечитель их должен быть не только кротким и незлобивым, но не менее того и бережливым; в противном случае, имущество бедных подвергается одинаковому ущербу. Так некто, приняв на себя это служение и собрав много золота, хотя не издержал его на себя, но не раздавал и бедным, кроме малой части, а большую часть зарыв в землю, хранил до тех пор, как наставшее тяжелое время предало это имущество в руки врагов. Посему нужна великая предусмотрительность, чтобы ни умножать до чрезмерности, ни доводить до оскудения церковное имущество, но все собранное немедленно раздавать бедным, из добровольных же приношений народа собирать церковныя сокровища. Также для принятия странных и врачевания больных сколько, думаешь ты, требуется денежных издержек, сколько старания и благоразумия попечителей? Здесь нужны расходы нисколько не меньшие упомянутых, а часто и большие, и попечитель должен собирать средства с кротостию и благоразумием, чтобы располагать богатых делать свои пожертвования с охотою и без сожаления, дабы, заботясь о призрении немощных, не огорчить душ жертвователей. Усердия же и ревности здесь нужно оказывать гораздо больше, потому что больные по свойству своему раздражительны и безпечны; и если не прилагать во всем великой попечительности и заботливости, то довольно и малаго какого-нибудь опущения, чтобы причинить великое зло больному.
17. При попечении же о девственницах бывает тем более страха, чем это сокровище драгоценнее и чем этот сонм выше других; потому что и в лик этих святых вторглись многия, исполненныя множества зол и произвели здесь большое горе. Как не все равно, свободная ли дева согрешит, или ея служанка, так нельзя (в этом отношении сравнивать) девственницу со вдовицею. Для вдовиц празднословить, ссориться между собою, льстить, забывать стыд, всюду являться и ходить по площади считается безразличным; а девственница обрекла себя на высший подвиг и посвятила себя высшему любомудрию, обещает вести на земле жизнь ангельскую и стремится с этою плотию уподобиться безплотным силам. Ей не следует излишне и часто отлучаться из дома и не позволяется вести пустые и безполезные разговоры, а злословий и ласкательств она не должна знать и по названию. Посему она имеет нужду в строжайшем охранении и большей помощи. Враг святости непрестанно и наиболее возстает на девственниц и осаждает своими кознями, готовый поглотить ту, которая ослабеет и падет; также (действуют против нея) и многие злонамеренные люди, и вместе со всеми ими неистовство природы человеческой; вообще она должна выдерживать двоякую борьбу с неприятелями, отвне нападающими, и врагом, внутри ея воюющим. Поэтому попечителю ея предстоит много страха, а еще больше опасности и скорби, если случится что-нибудь нежелательное, чего да не будет! Если дщерь отцу сокровенно бдение, и попечение о ней отгоняет сон (Сирах. XLII, 9), если отец так боится, чтобы дочь его не осталась безплодною, или не вышла из цветущаго возраста, или не была ненавидима мужем, то что перенесет пекущийся не об этом, но о другом гораздо более важном? Здесь отвращается не муж, но Сам Христос; неплодство подвергается не поношениям только, но оканчивается погибелью души: всяко убо древо, говорит (Господь), не творящее плода добра, посекается, и во огнь вметается (Лук. III, 9); и ненавидимой Женихом не достаточно взять разводное письмо и отойти, но за гнев Его она наказывается вечным мучением. Плотской отец имеет много удобств для хранения своей дочери: и мать, и воспитательница, и множество служанок и безопасность жилища способствуют родителю к сбережению девицы. Он не позволяет ей часто выходить на площадь города; и она, когда выходит, не имеет нужды показываться кому-нибудь из встречающихся; и вечерний мрак не менее стен дома скрывает не желающую показываться. Кроме того никакия причины не заставляют ее являться когда- нибудь пред взорами мужчин; ни забота о домашних потребностях, ни притеснения обижающих, и ни что другое подобное не поставляет ея в необходимость такой встречи, так как о всем этом печется ея отец. Сама же она имеет только одну заботу о том, чтобы не делать и не говорить ничего непристойнаго свойственной ей скромности. А здесь отечески пекущемуся многое делает трудным и даже невозможным надзор за девственницею; он не может иметь ее в своем доме, потому что не пристойно и не безопасно такое сожительство. Хотя бы от этого и не происходило для них никакого вреда, и хотя бы они постоянно соблюдали святость неприкосновенною, но они дадут ответ за души, которых подвергли соблазну, не меньший, как если бы они согрешили между собою. Так как сожительство невозможно, то нет способа наблюдать за движениями души и безпорядочныя обуздывать, а правильныя и стройныя поощрять и улучшать; также неудобно наблюдать за выходами ея из дома. Бедность и одиночество ея не позволяют попечителю строго следить за свойственною ей благотворительностию. Так как она принуждена во всем служить сама себе, то, если захочет жить своевольно, может найти много предлогов к отлучкам. Кто стал бы заставлять ее всегда оставаться дома, тому нужно бы устранить и эти предлоги, доставить ей довольство в необходимом и для услуг приставить к ней служанку; следовало бы удерживать ее и от похорон и панихид. Умеет, подлинно умеет тот хитрый змий и чрез добрыя дела посевать яд свой! Девственница должна быть ограждена отовсюду и выходить из дома немного раз в продолжение целаго года, когда понуждают неотложныя и необходимыя причины. Если же кто скажет, что нет надобности поручать эти дела епископу, тот пусть знает, что заботы и причины случающагося с каждою из них имеют отношение к нему. А для него гораздо полезнее заведывать всем самому и избавиться от обвинений, которым он необходимо подвергается за погрешности других, нежели отказаться от этого служения и страшиться ответственности за дела других. Притом делающий это сам собою исполняет все с великим удобством; а принужденный делать это с участием мнения других, не столько имеет отдыха вследствие освобождения от собственной деятельности, сколько хлопот и неприятностей от людей недовольных и противящихся его суждениям. Но я не в состоянии исчислить всех забот о девственницах. Даже когда нужно ввести их в список, и тогда немалыя затруднения оне причиняют тому, на кого возложена эта обязанность.
Судебная часть (служения епископа также) сопряжена со множеством неприятностей, большими хлопотами и такими трудностями, каких не переносят и мирские судьи; не легко найти правду; трудно и найденную сохранить неизвращенною. Здесь не только хлопоты и трудности, но бывает и опасность немалая. Некоторые из более слабых, подвергшись суду и не нашедши защиты, отпали от веры. Многие из обиженных, ненавидя обидчиков, ненавидят столько же и тех, которые не оказывают им помощи, не хотят принимать во внимание ни сложности дел, ни трудности обстоятельств, ни ограниченности священнической власти, и ничего другого подобнаго, но являются неумолимыми судьями, принимая в оправдание только одно — освобождение от угнетающих их бед. А кто не может этого сделать, тот, хотя бы представлял тысячи оправданий, никогда не избежит их осуждения. Упомянув о защите, я открою тебе и другой повод к укоризнам. Если епископ не будет ежедневно посещать домов более городских смотрителей, то отсюда происходят невыразимыя неудовольствия; ибо не только больные, но и здоровые желают посещений его, — не по побуждению благочестия, но многие скорее домогаясь себе чести и уважения. Если же случится, что какая-нибудь нужда заставит его, для общаго блага церкви, чаще видаться с кем-нибудь из богатейших и сильнейших людей, этим он тотчас навлекает на себя упрек в угодливости и лести. Но что я говорю о защите и посещениях? За один разговор свой он подвергается такому множеству нареканий, что часто, обремененный их тяжестию, падает от уныния: его судят и за взгляд; самыя простыя действия его многие строго разбирают, примечая и тон голоса, и положение лица, и меру смеха. С таким-то, говорят, он громко смеялся, обращался с веселым лицем и разговаривал возвышенным голосом, а со мною мало и небрежно. И если в многолюдном собрании он обращает глаза во время разговора не во все стороны, то также считают это обидою для себя. Кто же, не имея великаго мужества, может так действовать, чтобы или совершенно не подвергаться суждениям столь многих обвинителей, или подвергшись — оправдаться? Нужно или вовсе не иметь обвинителей, или, если это невозможно, опровергать их обвинения; если же и это не удобно — есть, люди находящие удовольствие в том, чтобы обвинять без причины и напрасно, — то нужно мужественно
