потребность спасения. Укрепить свою веру, глубже постичь пути к духовно–нравственному возрождению, войти в любовь Христову, вот один из мотивов, влекущих всех их в духовную школу. Этот мотив может быть назван религиозным мотивом или принципом[10].
Но влечение к духовной школе есть одновременно влечение к самой Церкви Христовой, подающей благодатные средства к духовному возрождению и возрастанию в любви
Христовой (Еф. 4,16). Возрастать в этой любви и тем содействовать «созиданию Тела Христова, делу служения Церкви» (Еф. 4,12) - вот второй мотив, который может быть назван мотивом церковности или церковным. Возрастание любви к Церкви есть возрастание любви к каждому отдельному человеку. Подать руку помощи духовно нуждающемуся человеку, вызволить его из пучины неведения, поставить твердо на камне веры третий принцип, который можно назвать нравственным принципом. Этот последний принцип особенно ставит молодого студента непосредственно на пастырский путь, определяя степень близости его души к душе другого человека.
Если первый (религиозный) принцип может исходить из чисто субъективных причин больше углубиться в знание и укрепить себя на камне веры, также и второй (церковный) принцип быть полезным Церкви в Ее непосредственном целом, то третий принцип (нравственный) определяет чисто объективные цели юношеской души, цели высоко–благородные, светлые, даже жертвенные. Они ставят юношу непосредственно к душе ближнего, зовут его к подвигу борьбы за каждую человеческую душу, как ценность абсолютную.
Нравственный принцип наиболее отвечает специальному призванию, призванию пастырскому и является поэтому решающим принципом.
Таким образом, три принципа: религиозный, церковный и нравственный–а) укрепляться на камне веры,
б) подготовиться к достойному служению Церкви и
в) стать ближе к каждой душе и спасти эту душу–определяют жизненное призвание верующего юноши, побуждая его постучаться в двери духовной школы.
Духовная школа призвана помочь осуществить указанное двуединое призвание школы. Чем и как она достигает этого? Она достигает это двумя способами: через богословское образование и через систему религиозно–церковного воспитания.
Вначале скажем о богословии вообще, а затем и о богословском призвании.
2. Что есть богословие вообще?
Богословие является словом о Боге, свидетельством о внутреннем опыте, но не является наукой о том, что некто другой узнал о Боге. Иначе сказать, богословие, по словам святителя Григория Богослова, не является познание о Боге, но знание Самого Бога[11].
Если наше познание богословия не идет далее теоретического познания, если мы только способны после стольких–то лет обучения знать, что говорило о Боге то или иное лицо, пусть оно и святое, то мы еще не подошли в сущности к самым истокам богословия. Богословие является знанием Бога, таким знанием, которое мы слышали не от других, но сами пережили; это такое знание, которое мы могли бы передать другим как опыт, как жизнь, как вдохновение, как верный путь в вечную жизнь.
В этом блаженном состоянии, в этом исступлении, когда человек вырывается из своей ограниченной природы, в этом священном ужасе, в этом поклонении за пределами слов и переживаний совершается то неизъяснимое, о чем пишет и святой апостол Павел (1 Кор. 2)[12].
Область опытного богословия область таинств. По–гречески таинство означает молчать. Молчать в том смысле, что это виденное, созерцаемое нельзя передать никаким словом. Отсюда понятно, почему наша Православная Церковь стоит за все семь таинств. Где нет таинств, там нет Церкви, нет истинного Богопознания, нет истинного богословия. Таинство это область, где надо разуть сапоги, здесь область «купины неопалимой», той, которую видел Моисей в пустыне.
Таким образом, богословие это, прежде всего, жизнь, личный религиозный опыт, тайна, созерцание, глубокое молчание с высоким неизъяснимым переживанием.
Теоретическое же богословие (вне живого опыта), это простое собирание сведений о том, что до того в течение двух тысяч лет говорили другие о Боге. В этом кроется огромная опасность для наших юных богословов–студентов. В таком богословско–теоретическом процессе можно потерять Самого Бога. Ибо познание Бога только одним умом ведет не к приближению к Нему, а к отдалению от Него, ведет неизбежно к самому страшному к отрицанию Бога.
Не следует также забывать, что истинное богословие не может быть вне чистоты сердца. Сказано, что только «чистые сердцем Бога узрят» (Мф. 5,8). Чистый сердцем гораздо легче усваивает себе всю систему православных догматов, в которых выражены те или иные истины богословия. Он этими догматами не тяготится, они его не связывают, не «консервируют» его человеческое мировоззрение, как говорят некоторые. Наоборот, глубоко пережив все догматы, один за другим, которые родились извнутри опыта, которые выражены в определенные формы, он наш студент богословия и сам почувствует в себе непреодолимую жажду опытно изучать богословие, опытно познавать тайны Богообщения.
Своим собственным сердцем пережить истину жизни в Боге и потом другим уверенно сказать, что Он, действительно есть, задача наших богословов.
Если так (опытно) изучать богословие, если так будет раскрываться пред нами Сам живой Бог, тогда мы сможем другим сказать истинное слово о Боге, тогда можно стать истинными богословами. О таковых же говорят, что эти люди особые, это такие люди, которые знают Самого Бога, ибо они живут Им, и Он в их сердце.
А теперь выясним, что такое богословское образование вообще.
Богословское образование есть, по существу, просвещение ума светом истины Христовой[13]. Оно есть восприятие и усвоение учащимся под руководством преподавателей этой истины, выражающейся в богословских предметах, изучаемых в школе. Существенной особенностью этих предметов является общность внутреннего смысла их содержания. Этот внутренний смысл концентрируется вокруг двух стержневых пунктов: Бога и человека, и их взаимоотношений с точки зрения спасения человека.
В какие бы детали тот или иной богословский предмет ни входил, на какой бы основе (исторической, догматической, богослужебно–литургической и пр.) ни раскрывал свое содержание, он, по существу, раскрывает один и тот же вопрос: как под водительством Божиим в недрах Церкви Христовой когда–то спасался верующий человек и как должен он сейчас спасаться, чтобы осуществить на земле свое великое назначение и подготовиться к будущей жизни.
Казалось бы, этот животрепещущий вопрос должен приковывать внимание учащегося к каждому богословскому предмету и к каждой богословской книге. Но что, однако, часто встречается?
Под влиянием ли недостаточности духовного опыта и богословской неподготовленности самих учащихся, под влиянием ли многочисленности богословских предметов, сложности их содержания и сухости (в учебниках) изложения, под влиянием ли каких–либо других причин, но часто наблюдается отсутствие живого интереса у учащихся к тем или иным богословским предметам, а отсюда и недостаточное глубокое и действенное усвоение их.
Правда, изучение любой науки дело не всегда интересное и легкое. Недаром существует народная пословица, что только «плод науки бывает сладок, а корень горек»[14]. Не является исключением и богословская наука, если она изучается формально, рассудочно, как школьный обязательный предмет того или иного класса или курса.
Как это изучение протекает в школьной практике? Нередко та или иная богословская наука захватывает юношу сразу при начале изучения, нередко оживляет и заинтересовывает его в самом процессе более или менее длительного изучения, но, однако, чаще всего она полностью открывает свое лицо духовному взору учащегося в конце ее изучения. Тут–то и обнаруживается тот сладкий «плод», который ждет каждого юношу в конце пути по усвоению богословских предметов.
Основной интерес к богословским наукам должен пробуждаться из недр собственного духа учащегося,
