возмездия за содеянные злодеяния, да еще обманутые юнцы из гитлерюгенда, не задумываясь, шли в атаку, гнали впереди себя солдат линейных частей.
Часа через два пыль и дым после артподготовки рассеялись, стало совсем светло. Обстановку на местности теперь можно было видеть на многие километры вокруг. Навстречу большими группами шли пленные, грязные, усталые, перепуганные. Для них война уже окончилась.
А вокруг танки, танки, танки — и... весна! Длинными острыми язычками то тут, то там пробивается из-под земли ярко-зеленая молодая трава. На изувеченных осколками деревьях набухают почки — вот-вот проклюнутся глянцевитые, клейкие листки на тополях. Весна в этих краях шагает быстрее, чем у нас. Днем здесь совсем тепло.
Всюду вдоль дорог дымили вражеские танки, автомобили, горела, потрескивая, гусматика на колесах разгромленных пушек противника. По обочинам валялись горы колючей проволоки, пустых металлических ящиков из-под снарядов, коробок от противогазов... И на всем зримая печать войны, смерти. Но это кончится, кончится непременно! Наступит день, когда умолкнут пушки и можно будет ходить по земле во весь рост, не пригибаясь. Мир. Тишина. Солнце.
Раздумья о войне, мечты о мире... А война продолжалась. За спиной двигался вверенный мне дивизион — техника, а главное, люди, около двухсот человек. Мечтая, я не забывал внимательно осматриваться по сторонам, оценивать местность с точки зрения отражения контратак танков и пехоты противника.
По опыту каждый противотанкист знал, что настоящий бой для него начинается неожиданно и порой без видимых признаков опасности. Поэтому приходилось всегда держать подразделения наизготовку, двигаться компактно, не отпуская далеко людей и машины с боеприпасами.
Противотанкист всегда начеку. — Он должен первым увидеть вражеские машины, молниеносно изготовиться к бою, упредить врага хотя бы на несколько выстрелов, иметь в запасе минимум полкилометра расстояния. В противном случае быть орудию вместе с расчетом под гусеницами. Я часто повторял эту истину солдатам, да и они сами многое знали по опыту прошлых боев в Латвии и Померании. Были тогда у дивизиона потери, и очень горькие...
Противотанковой обороне боевых порядков частей и соединений в ту пору уделялось большое внимание. Она была предметом заботы общевойсковых и артиллерийских командиров всех степеней. Штабы строго планировали развертывание противотанковых частей и подразделений по времени и рубежам наступательной операции, глубоко эшелонировали противотанковые средства в боевых порядках наступавших войск. Как правило, первый эшелон противотанковой обороны (ПТО) состоял из орудий, сопровождавших наступление пехоты огнем и колесами, гаубиц и самоходных установок (СУ), трофейных фаустпатронов, противотанковых ружей и ручных противотанковых гранат.
Во втором эшелоне обычно находились отдельные истребительно-протпвотанковые артиллерийские дивизионы (ОИПТАД) и дивизионная артиллерия. В третьем — истребительно-противотанковая артиллерия стрелковых корпусов и артиллерия усиления. Истребительно-противотанковые бригады были вооружены мощными 57-мм и 100-мм противотанковыми пушками, являлись грозой немецких «тигров», «фердинандов» и «пантер». Имея огромную начальную скорость полета, снаряды этих орудий буквально прошивали толстую броню фашистских танков и самоходок.
Все эти средства не просто передвигались по полю боя, а представляли собой широко разветвленную и хорошо организованную сеть противотанковых опорных пунктов, перекрывавших танкоопасные направления. Такое построение гарантировало защиту от внезапных контрударов пехоты и танков противника по флангам и тылам наступавших войск.
Наши ветераны Голобородько, Кандыбин, Шестаков, Шуйков, Кучин помнили, как в сорок первом и начале сорок второго года шли бои в районе Волоколамска. Боеприпасов и прицельных приспособлений не хватало, стрельбу вели наводкой через канал ствола или ствол ручки от противотанковой гранаты. Самой грозной пушкой, состоявшей тогда на вооружении противотанковых частей, была сорокапятка.
Сейчас — другое дело. Родина дала в руки советского солдата все необходимое для разгрома врага. Теперь все зависит от его выучки, сноровки, находчивости и боевого духа. Ну, а этих качеств нашим артиллеристам не занимать.
...Дивизион двигался в строгом порядке, соблюдая необходимое построение батарей. Кандыбинцы — впереди. Они первыми достигли большака Ортвиг — Позеден. Здесь согласно приказу необходимо было создать противотанковый опорный пункт, упредить возможный прорыв фашистских танков с севера. Пока мы занимали боевой порядок и оборудовали огневые позиции, наступавшие войска ушли далеко на запад. Но через час полковник Курашов приказал догнать стрелковый полк подполковника И. Д. Ковязина (он наступал на правом фланге корпуса) и действовать в его боевых порядках.
На сей раз батарея Кандыбина должна была замыкать колонну дивизиона. Но, к моему удивлению, комбат не торопился, хотя штаб дивизиона со взводом управления и двумя другими батареями были уже в пути. Поскольку там находился Голобородько, я не стал принимать какие-либо решения, только подумал: «Видимо, случайная задержка. Нагонят».
Не успел поудобней расположиться в своем оппеле, как сзади послышался выстрел нашей «дивизионки»[1], затем другой, третий. Распахнув дверцу, я обернулся и от неожиданности даже растерялся. Справа, в полутора километрах от нас, маячило около десятка фашистских танков. Свернув с дороги и на ходу рассредоточиваясь, они быстро заходили дивизиону в хвост. Некоторые из них поспешили открыть огонь. Снаряды с недолетом клевали землю вдоль вытянувшейся на марше колонны.
Худшей обстановки нельзя и придумать. Моя машина остановилась. Мы с замполитом и радистом скатились в кювет. Короткая команда по радио, и батареи Шевкунова и Глущенко остановились, снялись с передков, без суеты изготовились к бою.
Первыми открыли огонь кандыбинцы. Их орудия ударили по вражеским бронемашинам дружно и метко. Один танк сразу же застыл на месте. Его экипаж пытался уйти, но тут же был расстрелян пулеметчиками из роты ПТР. Раздался залп шевкуновцев, а через полминуты «заговорил» и Глущенко.
Густой дым повалил еще из одной машины. Танки резко повернули вправо и на больших скоростях начали уходить из-под огня. Внезапная атака была отбита быстро и успешно благодаря находчивости и осмотрительности Кандыбина и Голобородько. Я связался с Курашовым и доложил обстановку. Он приказал вернуться на прежние позиции. Батареи Глущенко и Шевкунова повзводно ушли обратно. Лица хмурые, недовольные. И солдат можно понять: какая же это война? Шаг вперед, шаг назад — топтание на месте. Мне и самому было досадно. Но приказ есть приказ.
Где-то на севере, совсем неподалеку, загрохотали выстрелы. Били пушки ЗИС-3. Очевидно, бродячие немецкие танки вновь наткнулись на противотанковый заслон.
Танки были подбиты расчетами ефрейтора Александра Мищенко и старшего сержанта Ивана Кислицына. Наводчикам З. В. Викторовичу и М. И. Кузнецову я перед строем объявил благодарность и решение командования дивизиона о представлении их к правительственным наградам. Поблагодарил также весь личный состав батарей за быстрые и четкие действия в сложной обстановке.
После обеда Пацей и Шленсковой собрали на короткую беседу партийный и комсомольский актив. Разобрав действия подразделений и отдельных коммунистов и комсомольцев в бою за истекшие сутки, Никанор Федорович поставил конкретные задачи по организации политинформации, дал указание о выпуске боевых листков, обратил внимание всех присутствующих на необходимость усилить наблюдение за полем боя, повысить бдительность.
Несколько слов об улучшении огневого взаимодействия расчетов орудий и противотанковых ружей в условиях подвижного боя сказал А. Я. Голобородько.
Своих заместителей я слушал внимательно и по лицам товарищей видел, что и тот и другой пользуются у личного состава части хорошим авторитетом.
Никанору Федоровичу Пацею тридцать два года. Он темноволос, смуглолиц. Несколько горяч, но отходчив. Большой любитель шутки и острого словца. Знает и по-настоящему любит солдат — рядовых тружеников войны. Учитель по профессии, Пацей постепенно и к каждому по-особому подбирал «ключик». Делал это он всегда просто, душевно. Никогда не стремился к завоеванию дешевого авторитета.
Александр Яковлевич Голобородько высок, худощав, строен. Силища у него необыкновенная — ему ничего не стоило, ухватившись за правила, развернуть пушку. Как все силачи, Голобородько был
