Сеструха есть — Валюха.Живет она в Клину,и к ней еще до юга,конечно, заверну…Пей… Разве в пиве горечь,что ерзаешь лицом!По пиву вдарим, кореш,пивцо зальем пивцом…»4Эх, надбавка северная,вправду сумасшедшая,на снегу посеянная,на снегу взошедшая!Впрочем, здесь все рублики,как шагрень, сжимаются.От мороза хрупкиесотни здесь ломаются.И, до боли яркие,в самолетах ерзая,прилетают яблоки,все насквозь промерзлые.Тело еще вынесло,ночью изъелозилось,а душа не вымерзла —только подморозилась.5В столице были слипшиеся дни…Он легче стална три аккредитиваи тяжелейбутылок на сто пива,и захотелось чаю и родни.Особенно он как-то испугался,когда, проснувшись,вдруг нащупал галстукна шее у себя, а на ногепочувствовал чужую чью-то ногу,а чью — понять не мог,придя к итогу:«Эге,пора в дорогу…»Сестру свою не видел он пять лет.Пропахший запланированным «пильзеном»,как блудный брат,в кремплине грешном вылез онв Клину чуть светс коробкою конфет.В России было воскресенье,ноочередей оно не отменяло,а в двориках тишайшихдоминогремело наподобье аммонала.Не знали покупатели трескии козлозабиватели ретивые,что в поясе приезжего с Москвына десять тыщ лежат аккредитивы.Московскою «гаваною» дымя,он шел,сбивая новенькие «корочки».Окончились красивые домаи даже некрасивые окончились.Он постукал в окраинный барак,который столь похожим был на северный.«Чего стучишь!Открыта дверь и так…» —угрюмо пробурчал старик рассерженный.Вошел приезжий в длинный коридор,смущаясь:«Мне бы Щепочкину Валю…»«Такой здесь нет…Все ходют,носют сор,и, кстати, нас вчерась обворовали…»«Как нет!Я брат ей…Я писал сюда.Ну, правда, года три последним разом.Дед, вспомни —медицинская сестра.С рыжцой!
