аптечки, к которой было прикреплено единственное в квартире зеркало. Разглядывать себя в зеркало было для нее в новинку, так же как торопиться на встречу и собираться на дело вместе с компаньоном. Причем оба события должны были произойти через несколько часов. Наконец, натянув маску до бровей, женщина в черном комбинезоне решила, что с нее достаточно, и протянула руку к цепочке выключателя.
— Не верю я, что ты это сделаешь, — сказала она своему отражению прежде, чем оно исчезло.
Вот уже несколько дней Селина пребывала в непривычной для себя роли ведомого при активном лидере. Бонни обладала таинственной способностью думать над одним в то время, как рот ее говорил совсем о другом. А поскольку Бонни говорила безостановочно, она и думала беспрерывно, все время опережая на один шаг и собственный рот и весь остальной мир. Селина же, которая почти не могла соображать, пока разглагольствовала Бонни, лишилась способности строить собственные планы относительно набега на квартиру Эдди Лобба. Когда Бонни трещала, у Селины появлялось чувство, что она где-то далеко позади.
Разумеется, она могла отказаться или Женщина-кошка могла просто не прийти в условленное время к дому Бонни. Она в любой момент могла перехватить инициативу, прервать водопад слов и начать действовать самостоятельно. Бонни была паровым катком, но не танком; разница существенная. Но Селина не перехватила инициативу, и Женщина-кошка собиралась зайти в крошечную квартирку в верхнем городе прежде, чем направиться к кондоминиуму Кистоун.
Потому что Бонни была хорошая. Ее планы относительно коллекции Эдди были лучше всего того, что смогла бы придумать Женщина-кошка самостоятельно. А ее снимки…
Женщина-кошка задержалась, чтобы взглянуть на увеличенную фотографию, висевшую в углу, где она тренировалась: гладкая черная пантера осторожно пьет из ручейка в осеннем лесу. Пантера напоминала Селине о Женщине-кошке. Лес напоминал о зарослях недалеко от родительского дома, где Селина пряталась, когда жизнь становилась невыносимой. Разумеется, черные пантеры не водились в лесах Северной Америки. Бонни рассказала- невероятно длинно- о том, как она сфотографировала ручей, путешествуя автостопом по Канаде, пантеру- в зоопарке, а затем совместила оба снимка.
— Это не настоящее, — объяснила Бонни, когда заметила, что Селина не может оторваться от фотографии в тот первый вечер, когда они сидели на полу и ели принесенную еду. — Камера не может врать. Это не то, что твой глаз или рассудок. Она видит только то, что есть. Прутья клетки, мусор на берегу ручья. Когда я ее держу, я мыслю как камера. Но потом я вхожу за закрытую дверь и изменяю реальность.
Селине захотелось взять снимок. Она уже начала прикидывать, как Женщина-кошка сумеет до него добраться, когда Бонни просто сняла его со стены.
— Возьми- он твой, — Селина прижала руки к бедрам. Принимать подарки было не в ее стиле. Подарки означали долги и обязательства, а она предпочитала жить без долгов и обязательств. Но жизнь не всегда идет так, как ты предпочитаешь. Стоя в костюме на подоконнике и глядя на снимок, она припомнила, как горели ее руки. 'Это же фотография, — сказала она тогда, заставляя себя принять подарок. — Ты, наверное, можешь еще напечатать'.
Моторчик во рту у Бонни поперхнулся. 'Нет. Я печатаю только одну. И даже негативы уничтожаю. Это как мечта; она должна быть одна, иначе похоже на мошенничество. Но этот снимок- твоя мечта. Я это поняла по твоему лицу, когда ты смотрела на него'.
Теперь фотография висела у Селины в комнате- похоже, единственная вещь, которая не была украдена, отнята, подобрана или куплена у старьевщика- а у Женщины-кошки появился партнер. Она поднялась по пожарной лестнице, которая проходила возле окон Бонни и поцарапалась в стекло когтем. Бонни выбежала из-за фанерной перегородки, которая отделяла ванную и кухню, превращая их в единую, хорошо оснащенную темную комнату для фотопечати. Она была одета в темный спортивный костюм с армейским плетеным ремнем на бедрах и в видавшие виды туристские бутсы.
Обе женщины были удивлены. Женщина-кошка ожидала увидеть Бонни в привычных пастельных тонах. А когда Женщина-кошка удивлялась, она замолкала. Что же касается Бонни, то она начала верещать еще прежде, чем открыла окно.
— Пожарная лестница. Мне следовало бы знать. Я имею в виду, надо было ожидать, что Женщина- кошка не станет звонить в дверь. Это же глупо. Стою там, жду дверного звонка и чуть не выпрыгиваю из кожи от нетерпения, а тут раздается царапанье в окно. Я почти готова. Я хорошо выгляжу? — она отошла от окна и повертелась, как маленькая девочка на первой балетной репетиции.
Женщина-кошка кивнула.
— Я подумала: везде слежка, шпион на шпионе- лучше я оденусь соответствующим образом. У меня есть настоящий камуфляж для фотосъемок, но он с оранжевыми пятнами. Прекрасно подходит для вылазок на природу, но здесь в городе выглядит глупо. Поэтому я оделась в темное и матовое, чтобы не выделяться на свету. Знаешь ли ты, Селина, сколько в городе ночью света? Здесь никогда не бывает совсем темно- ну, может быть, только в подворотнях и тому подобных местах, но на тротуарах даже вспышкой можно не пользоваться. Правда, я взяла с собой вспышку. Ведь нельзя предвидеть, какой там будет свет, правда? Две камеры, лучшая пленка, лучшая вспышка, лучшие батарейки. Теперь все в порядке, — она показала на темный нейлоновый рюкзак на диване. — Проверь его и скажи, не забыла ли я чего-нибудь. Например, треножник. Ты там была. Как ты думаешь, нужен будет треножник? — она снова кинулась в свою импровизированную темную лабораторию. — Я почти готова.
Женщина-кошка, наконец, перевела дух. Действительно ли она слышала имя Селины, или ей только показалось? Надо будет прямо сказать Бонни, как только представится возможность, что Селина, которая пришла к Воинам Дикой Природы, и Женщина-кошка, которая поведет Бонни с ее камерами в квартиру Эдди Лобба, — не одно и то же лицо. Женщина-кошка была одним из готамским костюмированных персонажей, а Селина Кайл просто знала, где ее найти.
Законы вселенной гласили, что взрослые люди склонны верить всему, что им говорят, но у Бонни были ярко выраженные черты невзрослого человека. Возможно, законы вселенной на нее не распространялись.
Женщина-кошка пожала плечами и бегло осмотрела содержимое рюкзака. Она профессионально оценила пару двухсотдолларовых вещиц среди оборудования, но ей уже было известно, что Бонни происходила из зажиточной семьи, и ее родители с любовью и оптимизмом щедро тратили деньги на свое единственное дитя. Это не испортило Бонни; она просто приняла как данность, что ее судьба- успех.
Когда жизнь давала Селине очередного щелчка, она испытывала стыд и унижение. Когда на Бонни сыпались синяки и шишки, она жизнерадостно полагала, что судьба слегка ошиблась и исправится при первой же возможности.
Оставив рюкзак, Женщина-кошка крадучись пробралась к двери, чтобы подсмотреть, чем занимается Бонни. Она стояла перед зеркалом, обвязывая волосы темным шарфом. Покончив с этим, она принялась намазывать что-то черное на лицо.
— Это футболисты используют — знаешь, такая боевая раскраска на лицах. Особенно защитники. Знаешь ли ты, что боевая раскраска и камуфляж почти одно и то же? Я выпросила это у приятеля моей соседки по комнате. Его очень развеселило, что я собираюсь этим пользоваться во время путешествий, поэтому он стащил целую упаковку из кладовой. Вау- это что-то! Он стащил это из кладовой, а я теперь использую, чтобы стащить у этого Эдди…
— Мы не будем ничего красть, — услышала Женщина-кошка собственный голос. — Мы только сделаем несколько фотографий и уйдем.
Бонни нанесла последний мазок на щеки и повернулась. 'Мы украдем его секреты, Селина. Что еще мы можем украсть? Вещи можно купить новые, а секреты- нет'.
Они смотрели друг на друга. Селина моргнула первая.
— Почему ты все время зовешь меня Селиной. Я не Селина Кайл. Она просто… просто моя знакомая.
Долгое молчание повисло между ними, пока Бонни рассматривала стоящую напротив женщину в черной одежде. Она вся замерла, только глаза двигались. Но эти зеленые глаза вбирали в себя всё, медленно, методично, и, когда осмотр был закончен, у Женщины-кошки возникло совсем иное представление о невинности.
Бонни переваривала все, что увидела. 'Да, теперь я понимаю, — она несколько раз кивнула,
