Он еще утром почувствовал неладное, когда на противоположной стороне улицы Чайковского, на тротуаре появилась дворничиха Анна Анновна — факт сам по себе чрезвычайно подозрительный, так как московские дворники ведут тщательно скрываемую от населения столицы жизнь, являясь, как правило, подпольщиками, с неизвестной целью самыми глубоко законспирированными совтрудящимися. Перед которыми их начальство по всей вероятности поставило нелегкую задачу: ни при каких обстоятельствах не обнаруживать себя, не оставлять своих следов на тротуарах, особенно зимой, когда Москва завалена сугробами, и во дворах, должно быть, с целью сбить, как говорят в России, с панталыку все разведцентры североатлантического союза.
Даниэль Гринспен два года безуспешно пытался через свою агентуру завербовать кого-либо из московских дворников или внедрить своего человека в их ряды. Во-первых, в силу особой конспирации не так-то просто было их обнаружить, а обнаруженные, как ни странно, почему-то получали зарплату в нескольких жэках: это каждый раз подтверждало наружное наблюдение за ними. Следовательно, они не двойные, не тройные, а все четверные или даже пятерные агенты? Тогда, простите, сколько в России разведывательных и контрразведывательных служб? Три зарплаты как-то объяснимы: допустим, от КГБ, от армейского Главного разведывательного управления, от милиции, а если дворник получает ежемесячно пять авансов и пять заработных плат — значит, в Советском Союзе существуют минимум еще две сверхсекретные службы, о которых на Западе ничего не знают?
Не исключено, что КГБ, ГРУ — всего лишь прикрытие, крыша для деятельности других суперсекретных спецслужб. Во-вторых, двух агентов пришлось срочно отправлять в Штаты, поскольку они, когда стали узнавать насчет работы в качестве дворника, буквально растерялись, услышав неизменное: «Вам нужна квартира?»
Когда первый доложил об этом невероятно загадочном вопросе, мистер Гринспен квалифицировал его как пароль, но когда и второй доложил то же самое — никаких сомнений больше не было, что агенты вызвали своим поведением сильнейшее подозрение и поставили себя на грань провала. К тому же выяснилось, что дворники пользуются правом занимать служебную спецжилплощадь, и после этого у мистера Гринспена больше не было колебаний насчет характера дворницкой спецслужбы.
Кое-что удалось разведать о тактике и способах действий этих сверхсекретных спецслужб. Русские вообще отличались оригинальными и особенно коварными методами войны с врагами. Например, Наполеона заманили в сожженную Москву и тем самым погубили с помощью голода и холода великую армию, которую добили бабы-партизанки. И Гитлер не смог взять Москву, потому что русские заблаговременно не строили хорошие дороги, и у немецких танков износилась ходовая часть, они потребовали колоссального ремонта, а это позволило Сталину перебросить под Москву сибиряков, для которых подмосковная зима все равно что для американца лето в Калифорнии.
Вполне вероятно, что в будущей войне роль сибиряков будет поручена московским дворникам. С каждой зимой в столице все меньше и меньше убиралось снега, даже на тротуарах. Москвичи падали, ломали руки и ноги, и это наводило на мысль, что столичные власти использовали естественный отбор для подготовки населения. Власти вообще могли не убирать снег, но нет, избрали тактику эскалации укрепления обороноспособности столицы. Оставляя проезжими магистрали и подъездные дороги, сверхсекретные спецслужбы сделали столицу практически неприступной для моторизованных частей противника, чью технику очень легко истребить в снежных московских ущельях. Скользкие тротуары требуют от пехоты противника не только находиться в специальной горно-егерской обуви, но и специальной тренировки, хотя бы на уровне среднего москвича. О ведении каких-либо военных действий на этих тротуарах и речи быть не может.
Не раз мистер Гринспен наблюдал на улицах столицы, казалось бы, нелепую картину: идет дождь и едет машина, поливая дорогу. Нелепая для дилетанта! На самом деле моторизованные части дворницких спецслужб отрабатывали таким образом свои действия в любую погоду. В Москве огромное количество поливальных машин, в условиях русской зимы — это грозное оружие, способное в считанные минуты превратить город в колоссальный каток, в котором наступательные действия смогут вести лишь ребята из национальной хоккейной лиги. Но и на них рассчитывать нельзя — там уже около половины состава тоже русские.
Дворницкие спецслужбы обеспечивали высочайшую обороноспособность русской столицы, причем самыми, казалось бы, невинными способами. К примеру, они периодически посыпают дороги и тротуары вроде бы песком с добавкой обычной поваренной соли. Схема обработки этой адской спесью территории столицы представляла наверняка одну из самых больших русских тайн — компьютеры мистера Гринспена дымились, но не могли нащупать какую-то логику, систему, периодичность. Его люди взяли множество проб в разных местах: песок и соль были лишь наполнителем адской смеси, иногда роль наполнителей играли какие-то химикалии, напоминающие своим составом сложные минеральные удобрения совершенно секретного красного цвета. От смеси таял снег, необычное зрелище: пятнадцать градусов мороза и слякоть.
Исследования разных составов адской смеси в Штатах показали, что все они без исключения самым губительным образом действуют на подвижную технику армии США и на обувь солдат. Американские танки, бронетранспортеры, боевые машины пехоты, военные грузовики, обработанные любой из этих смесей, превращаются в груду металлолома через семь дней, а армейские ботинки разваливаются за пять. Более того, адская смесь, попадая через городскую канализацию, в Москва-реку, Сетунь, в конечном счете — Волгу, способна вывести материальную часть водно-десантных частей, которым в реках России и в прибрежных акваториях без специальной защиты делать нечего. Передовой опыт Москвы, как и принято у русских, нашел самое широкое боевое распространение в Ленинграде, Киеве, во всех столицах союзных республик, крупных, средних и даже мелких городах, превратив огромную страну в гигантский неприступный бастион, вынуждая потенциальных противников перевооружить свои армии и переобуть своих солдат по крайней мере в литые и несгибаемые, как старые большевики, резиновые сапоги советской фирмы «Красный треугольник». Обувь здесь продается иногда, чаще всего на предприятиях — не для того ли, чтобы солдат демократических государств оставить босиком?
Кто знает, может, научно-обоснованный бардак в экономике, талоны даже на курево — тоже хитрый стратегический ход русских? Надо ли говорить, как встревожило мистера Гринспена появление Анны Анновны с метлой на тротуаре! По агентурным сведениям она была дочерью той самой Аннушки, которая в романе у Булгакова масло пролила, и в наказание за это не сумела выйти замуж. Когда же наперекор судьбе она родила дочь, то пришлось давать ей не отчество, а как бы матьчество, примерно по немецкому образцу — Эрих Мария, как звали Ремарка, или даже по русскому — есть же на Руси отчество Маньевич.
Утром эта жертва маминых грехов и эмансипации мела тротуар не слева направо, а справа налево, то и дело подставляя солнцу не лицо, а внушительную филейную часть, по размерам минимум подполковничью. Держак метлы при этом она не забывала направлять на посольство, причем точно на окна кабинета мистера Гринспена, который работал в помещении, разумеется, защищенном от радиоэлектронных способов разведки. И все же засосало под ложечкой у него — прибор очень уж необычной конструкции, кто знает, какие у него возможности.
Прибор был у нее новый, вроде метла, для которой везли вагон краснотала (какое большевистское название!) из Шкотовского района Приморского края. Прутики тальника красного цвета везли с берегов Тихого океана, за десять тысяч километров, в Москву, конечно же, в расчете на то, что вагон неизменно попадет в поле зрения различной агентуры — какое великолепное прикрытие, через всю страну, придумали русские неизвестные спецслужбы!
Но на такой мякине Даниэля Гринспена не купить! Операцию «Небо № 7» следовало перенести. Решение такого рода он мог принять сам, но для перестраховки дал телеграмму в Лэнгли, получил пространную шифровку от своего непосредственного шефа. Тот без всяких дипломатических намеков живописал побоище на Капитолийском холме, приводил число крупных и средних травм, а также сведения о госпитализации законодателей. «Ты оставил в дураках и меня, и себя» — такой был вывод начальства. И предлагалось: «Если ты хочешь спасти свою шкуру и не превратиться в дерьмо верблюжье после позапрошлогоднего каравана, доставь любыми путями Эбаут-Брича в Штаты. Обещай ему хоть весь Млечный Путь, но он должен быть здесь. Прими также самые решительные меры по доставке в штаб- квартиру железного хауса, то есть злополучного гаража воинственного ветерана второй мировой войны, за любые деньги, но не свыше объема ассигнований на гуманитарную помощь».
