обязанностей оказываются неэффективными и недостаточными, и нужно искать новые пути взаимодействия с ними. Что-то качественно новое нужно понять и сделать, когда трехлетний ребенок решительно отказывается ходить на горшок, в магазинах намертво пропадает гречневая крупа, а обнаруженный на обеденном столе таракан вместо того, чтобы в страшном испуге немедленно скрыться, разворачивается к тебе головой и, поводя своими мерзкими усами, бредет навстречу…
На этой энергетике в непредсказуемых и непривычных условиях проходят проверку на практике законы, правила, распорядки, а также люди, их открывающие, придумывающие и проводящие в жизнь.
Нетрудно составить себе или подчиненным распорядок дня — но во что он превратится при минимальном каузальном напряжении? Так самые благие лозунги и намерения незаметно трансформируются в революционный, постреволюционный и постпостреволюционный террор.
Сатурновско-меркуриальная инспекция порой фактически 'закрывает' законы и отменяет порядки и законодательства, устанавливаемые им же; однако чиновники и ученые со слабым Сатурном и сильным Меркурием стараются об этом не думать, и порой не без успеха.
Независимый эксперимент, контрольная комиссия и внезапная ревизия обнаруживают порой много интересного и неожиданного, с чем приходится с трудом разбираться и пересматривать некоторые свои мнения и привычки:
Проходит производственную практику в ссылке, тюрьме или лагере было установившейся традицией русских писателей всех национальностей: там, видимо, становятся более ясными истинные законы бытия, без знания которых стоящую вещь никак не создашь. Об этом писал Солженицын и того же мнения, похоже, придерживалась и вся династия российских Жругров.
Это тема магии и превратностей любви, когда она не заполняет целиком внимания человека, а находится как бы в рамках его практического существования, которое само по себе становится для нее сильнейшим испытанием. Венерианский Бог изменчив и подобен солнцу, искрящемуся в просветах листвы: увидеть Его дважды в одном и том же обличье невозможно; в то же время реальная жизнь состоит преимущественно из установившихся стереотипов и ритуалов, выйти за рамки которых очень трудно.
Поэтому прекрасный пол любит менять платья; существенно реже можно встретить женщину, каждый день по-разному
С другой стороны, именно в жизненных испытаниях любовь оформляется и проникает в человека, существенно изменяя его тонкий шельт, в отличие от легкого увлечения — мелкого каузального всплеска, за которым ничего не последует. Ревность — имя распространенной и жгучей программы подсознания, совсем не однозначной по своей природе, но отчетливо соперничающей с любовью: здесь разница в положении точки сборки иногда невелика, но совершенно принципиальна: в объекте ревности человек видит не Бога, а свою собственность или, точнее, овеществленную в последней Божественную любовь — но это выражение некорректно: в венерианских энергиях Он не материализуется.
Это тема устойчивости работы в реальных условиях, когда они складываются не самым благоприятным образом. Бег по пересеченной местности существенно отличается от бега по стадиону, но лесные тропинки не только подставляют бегуну неудобные корни и предательские бочажки: лес обнимает разгоряченное тело прохладой и поддерживает могучей эфирной энергией растений — каждая порода деревьев по-своему.
Выход на сатурновско-марсовскую энергетику означает, что мастер рискует, выходя в своей работе в области, где его квалификации не хватает, но все же ему необходимые — там он должен сам приспосабливаться к материалу, уважать его просьбы и постигать таинственные законы. Тема сатурновско-марсовского обучения составляет основное содержание сказочного сюжета в той его части, где герой путешествует по волшебному царству, обретая магические умения и помощников. В сатурновско- марсовскую реальность попадает подмастерье, впервые оказавшийся в мастерской ремесленника, и постепенно осваивающий ремесло по ходу своих вспомогательных и второстепенных работ. Однако чем выше уровень профессионализма, тем менее приятным для самолюбия оказывается включение сатурновско-марсовских энергий и ситуаций — наверное, поэтому во всех областях человеческой деятельности талантливых подмастерьев гораздо больше, чем крупных мастеров: как-то не с руки академику ставить себя в положение Золушки: социум этого не поймет, да и перед учениками неудобно.
Это испытание и одновременно обучение на практике, в непредсказуемых условиях уже готового, синтетического объекта. Насколько он всесторонен? Сможет ли адаптироваться к реальности эксплуатации, и как именно, и что в нем придется изменить? На сатурновско-юпитерианской энергии работают летчики- испытатели, наладчики автоматических линий, лекторы по международной политике и философии, религиозные проповедники с философским уклоном.
Сатурн-Юпитер — это практика синтетической философии, например, то что из нее получается, когда она входит в умы человечества или хотя бы ближайшего окружения философа, или то, как она справляется с включением в свою общую картину конкретных жизненных явлений. Сатурновско-юпитерианская энергетика часто выжимает 'воду' из философских сочинений, оставляя в качестве сухого остатка студенческий конспект — и хорошо, если автору концепции не будет стыдно его читать. 'Единство материального мира заключается в его материальности', — так учили одну шестую часть суши в течение семидесяти лет, умалчивая, однако, подробности, касающиеся единства идеального мира — здесь, Энгельс, похоже, чего-то не додумал, и автор настоящего трактата, скромно выступая вслед за классиком, пытается его отчасти дополнить.
(читатель может заполнить эту страницу по своему выбору, например, залить ее черными чернилами).
Сильный Сатурн дает человека, чрезвычайно склонного к внутреннему развитию, хотя он может никогда об этом не думать; однако ему чаще всего интересно жить, причем он никогда не чувствует себя чужим, даже если держится по виду неловко, скованно разговаривает и дичится. Ему всегда есть дело до того, что вокруг него происходит, а если он чего-то не замечает, оно может дорого ему обойтись, и он это знает — нередко на горьком опыте.
Если ему скучны внешние обстоятельства, он может уйти во внутренний мир и найти себе там увлекательные занятия: самосовершенствование и внутренние мир и работа означают для него совершенно конкретные, хотя и не всегда приятные вещи.
Его стихия — взаимодействие с внешней реальностью, когда он существенно от нее зависит и в новых, дотоле неизвестных и неисследованных ситуациях; здесь он получает импульс к саморазвитию и
