— Нет, он пневматический. Шариками стреляет.
— А с пистонами есть?
— Пистоны?
— Ну, ленточки такие. С точечками.
— У нас автомат есть, с лазерным прицелом.
— Понятно. Спасибо не надо. Точно нет пистонов?
— Точно нет.
— Очень жаль. Очень. До свидания.
Очень-очень жаль…
Сын
Тёмным осенним промозглым вечером я поняла, что в моём животе поселился СЫН.
То, что это — СЫН, а не, к примеру, глист — я поняла сразу.
И очень ответственно стала его взращивать.
Я кормила СЫНА витаминами «Прегнавит», пичкала кальцием, и мужественно глотала рыбий жир.
СЫН не ценил моих усилий, и через пять месяцев вспучил мой живот до размеров пляжного мяча. И ещё он всё время шевелился и икал.
Я торжественно носила в руках живот с СЫНОМ, и принимала поздравления и мандарины. Которые ела с кожурой, и с жеманной улыбкой.
Мы с СЫНОМ слушали по вечерам Вивальди, и трагично, в такт, икали под 'Времена года'…
Через шесть месяцев я поймала себя на том, что облизываю булыжник с водорослями, который извлекла из аквариума. Я этого не хотела. Я выполняла приказы СЫНА.
Через семь месяцев я стала килограммами есть сырую картошку. СЫН надо мной глумился.
Через восемь месяцев я влезала только в бабушкин халат, и в клетчатый комбинезон, который делал меня похожей на жену Карлсона. СЫН вырос, и не оставил мне выбора.
Через девять месяцев я перестала видеть собственные ноги, время суток определяла по интенсивности икоты СЫНА, ела водоросли, сырую картошку, мандарины с кожурой, активированный уголь, сухую глину, предназначенную для масок от прыщей, хозяйственной мыло, сырую гречку, сигаретные фильтры и кожуру от бананов.
Я не стригла волосы, потому что баба Рая с первого этажа каркнула, что своими стрижками я укорачиваю СЫНУ жизнь.
Я не поднимала руки над головой, чтоб СЫН не обмотался пуповиной.
Я никому не давала пить из своей чашки.
Я старательно запихивала в себя свечи с папаверином, чтобы СЫН не родился раньше времени. Причём, запихивала их не туда, куда надо. Подумаешь, ошиблась на пару сантиметров…
Я купила СЫНУ коляску, кроватку, 22 упаковки памперсов, ванночку, подставку в ванночку, зелёнку, вату, стерильные салфетки, 16 бутылочек, 20 сосок, 20 пеленок, 5 одеял, 2 матраса, манеж, велосипед, 15 чепчиков, 12 костюмов, 5 полотенец, 20 ползунков разных размеров, распашонки в неисчислимом количестве, шампунь, масло для попы, газоотводную трубочку, отсасыватель соплей, клизму, 2 грелки, зубную щётку, музыкальную карусель, 2 мешка погремушек и жёлтый горшок.
Я возила горшок в коляске по квартире, стирала и гладила с двух сторон все 20 пелёнок, 20 костюмов и далее по списку, а моя мама втихаря звонила психиатру.
СЫН должен был родиться в период с 12 июля до 3 августа.
Двенадцатого июля я собрала 2 пакета вещей. В первом лежали: тапочки, гель для душа, шампунь, зубная щётка, бумага, ручка, салфетки, расчёска, носки, резинка для волос и жетоны для телефона- автомата.
Во втором пакете были 2 пелёнки, памперс на 3 кг., распашонка, голубой чепчик, голубой «конверт» с заячьими ушами, кружевной уголок, и соска-слоник.
Тринадцатого июля я перетащила пакеты к себе в комнату, и поставила возле кровати.
Четырнадцатого июля я купила прогулочную коляску, и переложила в неё жёлтый горшок.
Пятнадцатого июля от меня сбежал в другую комнату муж.
Шестнадцатого июля я сожрала ударную дозу рыбьего жира, и плотно оккупировала туалет ещё на два дня.
Девятнадцатого июля мне с утра захотелось плакать. Я ушла в гостиную, села в кресло под торшером, достала из кармана своего необъятного халата «Тетрис», и начала строить пирамиду, тоненько при этом всхлипывая.
Через час меня нашёл мой папа. Он посмотрел на меня, о чём-то подумал, подёргал себя за бороду, и тихо вышел.
А ещё через час за мной приехала Скорая помощь.
Я вцепилась руками в мужа, и заревела в голос.
Муж посинел, и сел мимо стула.
СЫН принял решение родиться.
Меня привезли в роддом, взвесили, пощупали, заглянули внутрь практически через все отверстия в моём организме, и сказали, что СЫН родится к полуночи.
На часах было семь часов вечера.
В лифте, поднимающем меня в родблок, я заревела.
Старушка-нянечка, которая меня сопровождала, торжественно пообещала не спать до полуночи, и лично отвезти меня и СЫНА в палату.
Я успокоилась.
В палате меня уложили на жёсткую кушетку, и оставили одну.
Стало скучно.
СЫН внутри меня молчал, и никак не намекал на то, что он хочет родиться.
Стрелки больничных часов показывали восемь вечера.
Пришли врачи. Долго читали мою карту. Щупали мой живот. Разговаривали:
— Схватки?
— Слабые.
— Воды отошли?
— Нет ещё.
— Стимуляция?
— Подождём. Сама должна.
— Шейка?
— На пять сантиметров.
— А почему не рожаем?!
И все посмотрели на меня.
Я икнула, и мне стало стыдно. Да, я приехала сюда рожать. Но я понятия не имею, почему я не рожаю! И не смотрите на меня так!
Икнула ещё раз, и тут почувствовала, как подо мной растекается тёплая лужа.
Испугалась, и заорала:
— Рожаю!!!
Ко мне подошли, пощупали живот, похвалили, и ушли.
Через минуту пришла акушерка, поменяла мне простынь, и села рядом:
— Боишься?
Спрашивает, а сама улыбается. Очень смешно. Из неё вода не течёт…
— Боюсь.
