Серёжа поперхнулся:
— Какой из тебя панк, цырла пригламуренная?
А я сурово припечатала:
— Нихуёвый.
— Приходи, заценим.
Отбой.
Тем же вечером я поехала на Полянку, где вместе со всеми орала 'А при коммунизме всё будет заебись, он наступит скоро — надо только подождать!', а после концерта атпиздила правой ногой какую-то марамойку, которая попыталась кинуть меня на новенькую косуху…
Ещё через полгода, проводив Серёжку в армию, я влюбилась в школьного золотого медалиста Лёшу, и все мои панк-девайсы отправились на антресоли.
Сёма покрасила меня в благородный каштановый цвет, подстригла под Хакамаду, и…
И что было потом — это уже совершенно другая история.
Но я до сих пор трепетно храню свои рваные джинсы, и, нажрав рыло, частенько ору в караоке 'Всё идёт по плану'. Причём, без аккомпанемента. И вместе со своим бородатым папой.
А блондинкой я потом всё-таки стала. В двадцать два года. И без помощи Сёмы…
Титры:
'…А моя душа захотела на покой,
Я обещал ей не участвовать в военной игре,
Но на фуражке на моей серп и молот и звезда,
Как это трогательно: серп и молот, и звезда,
Лихой фонарь ожидания мотается…
И все идет по плану…'
Взрослые игрушки
Когда коту делать нехуй — он себе яйцы лижет. (с) Народная мудрость.
— Слушай, у меня есть беспесды ахуенная идея! — муж пнул меня куда-то под жопу коленкой, и похотливо добавил: — Тебе понравицца, детка.
Детка.
Блять, тому, кто сказал, что бабам нравицца эта пиндосская привычка называть нас детками — надо гвоздь в голову вбить. Вы где этому научились, Антониобандеросы сраные?
Лично я за детку могу и ёбнуть. В гычу. За попытку сунуть язык в моё ухо, и сделать им 'бе-бе-бе, я так тибя хачю' — тоже. И, сколько не говори, что это отвратительно и нихуя ни разу не иратично — реакции никакой.
— Сто раз говорила: не называй меня деткой! — я нахмурила брови, и скрипнула зубами. — И идея мне твоя похуй. Я спать хочу.
— Дура ты. — Обиделся муж. У нас сегодня вторая годовщина свадьбы. Я хочу разнообразия и куртуазности. Сегодня. Ночью. Прям щас. И у меня есть идея, что немаловажно.
Вторая годовщина свадьбы — это, конечно, пиздец какой праздник. Без куртуазности и идей ну никак нельзя.
— Сам мудак. В жопу всё равно не дам. Ни сегодня ночью. Ни прям щас. Ни завтра. Хуёвая идея, если что.
Муж оскорбился:
— В жопу?! Нужна мне твоя срака сто лет! Я ж тебе про разнообразие говорю. Давай поиграем?
Ахуеть. Геймер, бля. Поиграем. В два часа ночи.
— В дочки-матери? В доктора? В прятки? В 'морской бой'?
Со мной сложно жыть. И ебацца. Потому в оконцовке муж от меня и съёбся. Я ж слОва в простоте не скажу. Я ж всё с подъебоном…
— В рифмы, бля! — не выдержал муж. Пакля!
— Хуякля. — На автомате отвечаю, и понимаю, что извиницца б надо… Годовщина свадьбы веть. Вторая. Это вам не в тапки срать. — Ну, давай поиграем, хуле там. Во что?
Муж расслабился. До пиздюлей сегодня разговор не дошёл. Уже хорошо.
— Хочу выебать школьницу!
Выпалил, и заткнулся.
Я подумала, что щас — самое время для того, чтоб многозначительно бзднуть, но не смогла как не пыталась.
Повисла благостная пауза.
— Еби, чотам… Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и копчёные окорочка через адвоката передавать. Как порядочная.
Супруг в темноте поперхнулся:
— Ты ёбнулась? Я говорю, что хочу как будто бы выебать школьницу! А ей будеш ты.
Да гавно вопрос! Чо нам, кабанам? Нам што свиней резать, што ебацца — лиш бы кровища…В школьницу поиграть слабо во вторую годовщину супружества штоле? Как нехуй делать!
— Ладно, уговорил. Чо делать-то надо?
Самой уж интересно шопесдец.
Кстати, игра в школьницу — это ещё хуйня, я чесно говорю. У меня подруга есть, Маринка, так её муж долго на жопоеблю разводил, но развёл только на то, чтоб выебать её в анал сосиской. Ну, вот такая весёлая семья. Кагбутта вы прям никогда с сосиской не еблись… Пообещал он ей за это сто баксоф на тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею фрикции разнообразные в Маринкиной жопе производить. И увлёкся. В общем, Маринка уже перецца от этого начала, глаза закатила, пятнами пошла, клитор налимонивает, и вдуг её муж говорит: 'Упс!'. Дефка оборачивается, а муш сидит, ржот как лось бамбейский, и сосисную жопку ей показывает. Марина дрочить перестала, и тихо спрашывает: 'А где остальное?', а муш (кстати, ево фамилие — Петросян. Нихуя не вру) уссываецца, сукабля: 'Где-где… В жопе!' И Марина потом полночи на толкане сидела, сосиску из себя выдавливала. Потом, кстати, пара развелась. И сто баксоф не помогли.
А тут фсего делов-то: в школьницу поиграть!
Ну, значит, Вова начал руководить:
— Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в коричневом платьице, в фартучке, с бантиком на башке, приходиш ко мне домой пересдавать математику. А я тебя ебу. Как идея?
— Да пиздец просто. У меня как рас тут дохуя школьных платьев висит в гардеробе. На любой вкус. А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант, разумееца, есть. Парадно-выгребной. Идея, если ты не понял, какая-то хуёвая. Низачот, Вольдемар.
— Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как раз говнянского цвета, в темноте за школьное платье прокатит. Фартук на кухне возьмём. Похуй, что на нём помидоры нарисованы. Главное — он белый. Бант похуй, и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна.
Какая, бля, дудка????????? Дудка ему нахуя?????
— Халат спизжу, нехуй делать. Фартук возьму. А дудка зачем?
— Дура. — В очередной раз унизил мой интеллект супруг. — в дудке вся сила. Это будет как бы горн. Пионерский. Сечёш? Это фетиш такой. И фаллический как бы символ.
Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке — сила. Это ж все знают.
В темноте крадусь на кухню, снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера тихо вползаю в спальню к родителям, и тырю мамин халат говняного цвета. Чтоб быть школьницей. Чтоб муж был щастлив. Чтоб пересдать ему математику. А разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила как-то по-другому? Ну и мудаки.
