Взгляд Шолла сверлил фон Хольдена. – Уверен, что ты это понимаешь.
– Понимаю…
Фон Хольден откинулся на спинку сиденья. Предстоит долгая ночь. Надо ехать в Париж.
Глава 73
Клубился сырой туман, моросил дождь. Желтый свет фар редких машин, проезжавших по бульвару Сен-Жак, прорезал в серой мгле зловещие полосы. На мгновение они освещали телефонную будку.
– Эй, Маквей! – Жизнерадостный голос Бенни Гроссмана солнечным зайчиком проскакал три тысячи миль подводного кабеля.
Двенадцать пятнадцать ночи – в Париже уже вторник, а в Нью-Йорке – девятнадцать пятнадцать понедельника. Бенни только что вернулся в свой офис после долгого процесса в суде, чтобы просмотреть почту.
Через завесу дождя и тумана сквозь крону деревьев вдоль дороги Маквей видел окна отеля. Ему не хотелось звонить из номера, и из вестибюля тоже, на случай, если полицейские вздумают вернуться.
– Бенни, я знаю, что жутко тебе надоел…
– Не болтай глупостей, Маквей! – рассмеялся Бенни. Он всегда смеялся. – Подбросишь еще сотенку в рождественский чулок, вот и все. Так что давай, надоедай дальше.
Маквей обвел взглядом улицу, покосился на отель через дорогу и ощутил ободряющую тяжесть револьвера в кармане пиджака.
– Бенни, тысяча девятьсот шестьдесят шестой год, Уэстхэмптон-Бич. Эрвин Шолл. Кто это такой? Жив ли? Если да – где он? Снова тысяча девятьсот шестьдесят шестой, весна, или тысяча девятьсот шестьдесят пятый – конец года. Три нераскрытых убийства, все три – профессиональная работа. В штатах… – Маквей заглянул в свою записную книжку, – Вайоминг, Калифорния, Нью-Джерси.
– Сущий пустячок, дорогуша. Может, заодно выяснить, кто убил Кеннеди?
– Бенни, если б мне это не было нужно позарез…
Маквей снова посмотрел на отель. Осборн сидел в номере с револьвером долговязого в руке и строгим приказом не открывать дверь и не отвечать на звонки. Ситуация была – хуже не придумаешь, опасность может нагрянуть с любой стороны, в любое время и в любом обличье. Последние годы Маквей занимался сбором свидетельств против дельцов наркобизнеса, большинство из которых были уже покойниками. Это было безопасное занятие: покойники не убивают.
– Бенни. – Маквей снова вернулся к телефону. – Все жертвы работали в области сложных технологий. Изобретатели, ученые, возможно, преподаватели колледжей. Те, кто экспериментировал с экстремально низкими температурами – сто, двести, триста градусов ниже нуля, – вот кто нам нужен. Или, наоборот, со сверхвысокими – эти тоже годятся. Кто были эти люди? Над чем работали, когда их убили? Теперь, последнее: «Микротэб корпорэйшн», Уолтхэм, Массачусетс, тысяча девятьсот шестьдесят шестой год. Существует ли еще такая контора? Если да, кто ведет дела, кто владелец? Если нет, что с ней случилось, кому принадлежала в тысяча девятьсот шестьдесят шестом году?
– Маквей, кто я, по-твоему? Уолл-стрит? Налоговый департамент? Бюро поиска пропавших без вести? Считаешь, я просто суну твои вопросы в наши компьютеры и получу ответ? Кстати, насчет ответа – к Новому году в тысяча девятьсот девяносто пятом тебя устроит?
– Я позвоню тебе завтра утром.
– Что?..
– Бенни, это чрезвычайно важно. Если ничего не нащупаешь, позвони Фреду Хенли в ФБР в Лос- Анджелесе. Скажи, что это для меня. – Маквей помолчал. – Еще одна вещь, Бенни. Если завтра до полудня я тебе не позвоню, свяжись с Айаном Ноблом в Скотленд-Ярде и передай ему все, что раскопаешь для меня.
– Маквей… – Голосе Бенни утратил жизнерадостность. – У тебя неприятности?
– Огромные.
– Огромные?.. Проклятье, как это понимать?..
– Пока, Бенни. Я твой должник.
Осборн в темноте стоял у окна, глядя вниз, на улицу.
Машин из-за тумана почти не было. Прохожих на тротуарах тоже было не видно. Люди улеглись спать, ожидая прихода вторника. Вдруг какой-то человек перешел через улицу и направился ко входу в отель. Осборн подумал, что это скорее всего Маквей, но не был в этом уверен. Задернув штору, он сел на кровать и щелкнул выключателем ночника. Перед ним на столике лежал револьвер Бернарда Овена. Осборну казалось, что он скрывается уже по меньшей мере полвека, хотя прошло всего лишь восемь дней с той минуты, как в кафе «Стелла» он увидел Альберта Мерримэна.
Сколько человек погибло за эти восемь дней? Десять, двенадцать? Больше. Если б он не встретился с Верой и не приехал в Париж, этого не случилось бы. Виноват ли он?.. Правильного ответа не существовало, потому что неправильным был сам вопрос. Он
За последний час, после ухода Маквея, он успел многое передумать. Он старался не вспоминать о Вере. Но когда это не удавалось, Осборн внушал себе, что у нее все в порядке, что детективы, которые должны были отвезти ее в Кале к бабушке, простые, добропорядочные полицейские, а не послушные орудия в руках того, кто скрывается за всем этим кошмаром.
Ему пришлось пережить страшный удар в очень раннем возрасте, и последствия этого сказывались до сих пор. Потрясение, которое он испытал при виде убитого Мерримэна, надвигающийся нервный срыв, закончившийся на чердаке, в объятиях Веры, были отчаянной попыткой закрыть глаза перед немилосердной правдой: смерть Альберта Мерримэна не принесла покоя его измученной душе. Человек, чье лицо со шрамом с детства преследовало Осборна, теперь обрел имя – но это ничего не меняло. Покидая дом Веры, спасаясь от длинного, он понял, что не может больше нести этот груз в одиночку. Он пришел к Маквею не за состраданием – за помощью.
От неожиданного стука в дверь Осборн вздрогнул, как от револьверного выстрела. Голова его дернулась, будто его застали в общественном месте со спущенными штанами. Он уставился на дверь, подозревая, что это больное воображение сыграло с ним дурную шутку.
Стук повторился. Будь это Маквей, он сказал бы что-нибудь или открыл замок своим ключом. Ручка двери начала поворачиваться, и пальцы Осборна сжались вокруг рукоятки револьвера. Кто-то толкнул дверь и убедился, что она заперта. Ручку оставили в покое.
Пересекая комнату, Осборн старался держаться ближе к стене. Он встал рядом с дверью, чувствуя, как вспотела рука, сжимавшая оружие. Кто же притаился в коридоре?..
– Извини, милочка, ты перепутала эти чертовы двери, – протяжно произнес за дверью Маквей.
Какая-то женщина ответила по-французски.
– Не та комната, дорогуша. Попробуй подняться выше, может, ты перепутала этаж?
Снова французская речь, на этот раз – раздраженная и недоумевающая.
Ключ повернулся в замке, дверь открылась, и вошел Маквей, держа за руку темноволосую девицу. Из кармана его пиджака торчала сложенная газета.
– Хотела войти – так входи, – произнес Маквей, глядя на Осборна. – Заприте дверь, доктор. Ну, милочка, ты вошла. Что теперь?
Девица остановилась посередине комнаты, положив руки на бедра. Ее глаза перебегали с Осборна на Маквея. Она совершенно не казалась напуганной – молодая, лет двадцати, невысокая. На ней была облегающая шелковая блузка, короткая черная юбка, чулки в сеточку и туфли на высоких каблуках.
– Ну-ка, ну-ка, – произнесла она и вызывающе улыбнулась.
– Ты хочешь с нами обоими? – спросил Маквей.
– Ну да, почему нет? – Ее английский стал заметно лучше.
– Кто тебя послал?
