проходящего мимо хищника растворились в глубоком и спокойном сне.
Наступило утро.
Проснулась она, как и в прошлый раз, от слабой скребущейся боли по телу. Открыла глаза. Был ли испуг, когда Филика обнаружила себя в окружении дюжины тварей? Конечно же был! Но не сильный, граничащий с крайним удивлением. Первая мысль командирши: проткнуть копьём первую попавшую под удар зверюгу. Но эту полезную идею пришлось отбросить. Существа сидели мирно. Некоторые из них дремали. Их морды выражали тупой интерес, но уж точно не агрессию.
Упёршись локтями в мшаный настил, Филика приподнялась. Некоторые лохматые твари отпрыгнули, но не далеко. Остальные (в основном спящие) остались на месте.
— И чего вы от меня хотите? — спросила Филика.
— Мы хотим твоей крови! — веющим холодом смерти голосом прорычали твари и напали.
Острые резцы крошили кости, когтистые лапы раздирали плоть. Они не успокоились, пока от командирши не осталась лужа кровавого месива…
Филика вскочила с примятого её телом мшистого ложа. Рассветные лучи только-только принялись пронзать лесную тьму. Капельки росы на листве блестели в их свете. Воздух был свеж и чист, полнился дурманящими ароматами экзотического леса.
— Так это был лишь больной сон! — обрадовалась Филика и весело расхохоталась, сбрасывая смехом остатки оцепенения после кошмара.
— А вы! — командирша обвела взглядом сидящих на деревьях тварей. — Вы… Раз уж такие шерстяные и шестирукие, будете отныне шестошерсты!
Зверюги недовольно завыли, словно они поняли слова женщины и отказываются называться «шестошерстами».
Филика мысленно ухмыльнулась своей сообразительности и отправилась к плодовому дереву. Наелась от пуза. Смастерила из трёх широких листов размашистого растения и тонкой лианы подобие сумки. Наполнила «сумку» плодами и отправилась в путь. Шестошерсты увязались следом.
Вскоре командирша вышла на протоптанную копытами неведомого зверя тропу, которая вывела к реке. Мутно-песочный цвет воды стремительно мчал попавшие в него листья и ветви. Не нужно быть гением, чтобы догадаться не лезть в воду. С таким течением даже щуп вряд ли справится. Чего уж говорить в таком случае о наёмнице, с детских лет не любившей плавать? На первый взгляд до того берега было метров двести-триста. Река, словно жирная извилистая змея, разрезала лес на две части. Вдоль песчаного берега росли мелкие кустарники и трава. Лучшей дороги и не придумаешь! Уж знамо лучше, чем петлять между раскидистыми деревьями в поисках лучшей дороги.
Сомнений быть не должно: река втекает в Вечный Океан. Лучшего подарка богов Филика и не могла ожидать. Хотя нет, боги здесь не при чём. Им всегда плевать на мыслящих, которых они считают лишь мелким ничтожным скопом насекомых… Филика добилась всего сама! Отчаянно боролась с зарослями, шла, невзирая на голод и усталость. И теперь это её вознаграждение! Теперь-то изнуряющее путешествие обернётся лишь увеселительной прогулкой вдоль реки. Просто замечательно! И, к тому же, не придётся больше пить тёрпкий сок лиан! Командирша попробовала воду из реки и осталась очень довольна.
Долгое время воодушевление Филики держалось на высшей отметке. Подумать только, встреча с простой рекой — стремительным символом жизни — принесла ей столько радости и счастья. Даже золотые мешки покойного нынче Парфлая не сотворили и десятой части того восторга, который испытывала командирша, беспрепятственно идя по твёрдому песчаному берегу.
Но мало того, на пути встретилась крупная игуана, мирно себе дремавшая на камне, купаясь в солнечных лучах. Недолго раздумывая, Филика метнула в неё копьё. Хоть командирша и предпочитала больше мушкеты с пистолетами, но и с метательным оружием прекрасно управлялась. Копьё послушно вонзилось в шею не успевшей ничего понять ящерицы. Вот и мясной обед нашёлся!
На радостях, командирша тут же сделала перерыв и развела костёр. Правда, пришлось изрядно натереть мозолей палкой, пока от трения занялись сухие листья. Но на что только не пойдёшь ради горячей еды?..
Деревянный мачете сильно иступился. Удивительно, как это он вообще ещё оставался целым. Толстый мясистый хвост игуаны пришлось отрезать найденной на берегу острой и крепкой ракушкой. Естественная защита игуаны, не спасшая от копья, запоздало пыталась отомстить убийце хозяйки: Филика исколола все руки о покрывавшие спину и хвост игуаны шипы. Но голод и жажда мяса тупили боль, словно вода — острые камни. Слишком много проблем доставил хребет — его ракушка при всём желании не взяла бы. Поскольку поблизости других острых предметов не наблюдалось, Филика принялась дробить хребет булыжником. Это весьма неприятное и кропотливое занятие дало свои плоды, пусть и отняло прилично времени и сил. Но результат стоил того.
Хвост Филика бросила в дрожащее на ветру пламя костра. Шкура защитит мясо от обугливания. Вспоров ракушкой игуане брюхо, командирша достала только печень и сердце. Остальное выбросила. От худеньких костлявых лапок и ещё более костлявых рёбер толку мало. Можно было ещё выскрести крохотные мозги из черепа, но что-то Филике было не до этого…
Насаженная на ветку печень быстро приготовилась на огне. Она была суховата, конечно, но всё равно показалась командирше вершиной гурманского наслаждения. Разве что соли не хватало! Маленькое сердце приготовилось ещё быстрее. Оно было упругим, с корочкой. Жаль, что только на один зубок… Подоспел хвост. Вытащив его из костра и подождав, пока остынет, Филика принялась жадно есть мясо, распарывая мешающую трапезе обуглившуюся кожу. После вынужденной фруктово-личиночной диеты, жёсткое и сухое мясо казалось неимоверно вкусным.
На десерт у командирши были продолговатые плоды, набранные в лесу. Просто прекрасное завершение трапезы! Воистину королевской в этих недоброжелательных условиях.
Прекрасное чувство сытости теплом растекалось из полного желудка по всему телу. Осоловевшая Филика всерьёз задумалась о том, чтобы немного поспать. Что здесь, собственно, плохого? Зачем вскакивать и плестись дальше, когда, по большому счёту, спешить некуда? Дорога одна — вдоль реки. Да и вообще, зачем, спрашивается, идти к Океану? Чего командирша хочет добиться? Вплавь до Главного Материка добраться? Смешно… Да и тут, собственно, неплохо. Можно построить хижину у реки, соорудить из тонких лиан сети и ловить рыбу, заниматься охотой и собирательством. Да, это «немного» отличается от устоявшихся взглядов на жизнь Филики, но раз уж нет другого выбора…
Филика бы ещё долго размышляла, постепенно проваливаясь в сон, если бы не случившееся происшествие. Один из продолжавших идти следом шестошерстов (многие звери повернули назад) подошёл к реке, припал мордой и принялся жадно пить. Не успел мохнатый зверь и пикнуть, как из реки вырвалось нечто громадное, бугристое, клыкастое и затащило его под воду.
Наползавший сон как рукой сняло. Филика подскочила, что ужаленная, и отправилась в путь, держась от воды на почтенном расстоянии.
Перед глазами маячил расплывчатый образ водного чудовища. Всё произошло слишком быстро, чтобы хорошо разглядеть его отвратительные очертания. Но и этого вполне хватало, чтобы задуматься о хлипкости жизни. Вот он, шестошерст, ничего худого не замышляя, склонился водички попить. И что же дальше? Нет его, шестошерста, больше… Был и нет… Прыгал себе по деревьям, жрал листву и плоды, дурачился с себе-подобными. В его покрытом белым мехом теле гнездилась душа. И вмиг всего это не стало. Бьющее жизненным ключом тело превратилось в бесполезный мешок костей и мяса. Ну, не таким уж бесполезным — речному монстру на обед в самый раз…
Как всё-таки хрупок смертный мир…
Филика в сердцах плюнула на землю и выругалась на себя за подобные мысли. Нет, ну где же это видано, чтобы наёмная убийца пришла в уныние из-за смерти какого-то зверя? При чём, очень даже некрасивого — с шестью лапами! Самой как дух из мыслящих выбивать — так всё в порядке! Ни совесть не мучает, ни размышления грустные в голову не лезут. Ну, не всегда так, разумеется, но в подавляющем количестве случаев. Работа у Филики такая — не задумываться о вечных проблемах, а убивать и не страшиться, видя смерть!
Резкие перепады настроения у командирши и раньше бывали. И, кажется, тогда её тоже расстраивали мысли о невечной жизни. После жестокого изнасилования работорговцами она, на свою беду, забеременела. Брошенная одна, измученная и обессиленная Филика умирала в пустыне. Ей повезло, что
